Новое на сайте

Маленькие трагедии (1979)

Все цитаты, стр. 15

Нет, ничто Так не печалит нас среди веселий

Как томный, сердцем повторенный звук!

О, если б никогда я не певала Вне хижины родителей моих!

Они свою любили слушать Мери;

Самой себе я, кажется, внимаю, Поющей у родимого порога.

Мой голос слаще был в то время: он

Был голосом невинности.

Не в моде Теперь такие песни!

Но все ж есть Еще простые души: рады таять

От женских слез и слепо верят им.

Она уверена, что взор слезливый

Ее неотразим - а если б то же

О смехе думала своем, то верно, Все б улыбалась!

Вальсингам хвалил Крикливых северных красавиц: вот

Она и расстоналась.

Ненавижу Волос шотландских этих желтизну!

Послушайте: я слышу стук колес!

Ага! Луизе дурно;

В ней, я думал, По языку судя, мужское сердце.

Но так-то - нежного слабей жестокий,

И страх живет в душе, страстьми томимой!

Брось, Мери, ей воды в лицо. - Ей лучше.

Сестра моей печали и позора,

Приляг на грудь мою.

Ужасный демон приснился мне: Весь черный, белоглазый...

Он звал меня в свою тележку.

В ней лежали мертвые - и лепетали Ужасную. Неведомую речь...

Скажите мне: во сне ли это было? Проехала ль телега?

Ну, Луиза, Развеселись - хоть улица вся наша

Безмолвное убежище от смерти, Приют пиров, ничем невозмутимых,

Но знаешь, эта черная телега Имеет право всюду разъезжать.

Мы пропускать ее должны!

Послушай, ты, Вальсингам:

Для пресеченья споров И следствий женских обмороков спой

Нам песню, вольную, живую песню, Не грустию шотландской вдохновенну,

А буйную, вакхическую песнь, Рожденную за чашею кипящей.

Такой не знаю,

Но спою вам гимн Я в честь чумы, -

Я написал его Прошедшей ночью, как расстались мы.

Мне странная нашла охота к рифмам Впервые в жизни!

Гимн в честь чумы! Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной! Средь ужаса плачевных похорон,

Средь бледных лиц молюсь я на кладбище, А ваша ненавистные восторги

Смущаюттишину гробов - и землю Над мертвыми телами потрясают!

Когда бы стариков и жен моленья Не освятили общей, смертной ямы, -

Подумать мог бы я, что нынче бесы Погибший дух безбожника терзают

И тьму кромешную тащат со смехом. Он мастерски об аде говорит!

Я заклинаю вас святою кровью Спасителя, распятого за нас:

Прервите пир чудовищный, когда Желаете вы встретить в небесах

Утраченных возлюбленные души. Ступайте по своим домам!

Дома у нас печальны -

Юность любит радость.

Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот,

Кто три тому недели, на коленах, Труп матери, рыдая, обнимал

И с воплем бился над ее могилой?

Иль думаешь, она теперь не плачет, Не плачет горько в самых небесах,

Взирая на пирующего сына, В пиру разврата, слыша голос твой,

Поющий бешеные песни, между Мольбы святой и тяжких воздыханий?

Ступай за мной!

Зачем приходишь ты меня тревожить? Не могу, не должен

Я за тобой идти: я здесь удержан

Отчаяньем, воспоминаньем страшным, Сознаньем беззаконья моего.

И ужасом той мертвой пустоты, Которую в моем дому встречаю, -

И новостью сих бешеных веселий,

И благодатным ядом этой чаши,

И ласками - Погибшего, но милого созданья...

Тень матери не вызовет меня отселе -

Поздно - слышу голос твой, Меня зовущий, - признаю усилья

Меня спасти...

Старик, иди же с миром;

Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Браво! Достойный председатель! Вот проповедь тебе! Пошел! Пошел!

Матильды чистый дух тебя зовет!

Клянись же мне, с поднятой к небесам Увядшей, бледной рукой - оставить

В гробу навек умолкнувшее имя!

О, если от очей ее бессмертных Скрыть это зрелище! Меня когда-то

Она считала чистым, гордым, вольным - И знала рай в объятиях моих...

Где я?

Святое чадо света!

Вижу тебя я там, Куда мой падший дух не досягнет уже...

Он сумасшедший, - Он бредит о жене похороненной!

Пойдем, пойдем..

Отец мой, ради бога, Оставь меня!

Спаси тебя господь!

Прости, мой сын.

Слушайте ж меня. - Гимн в честь чумы! Послушаем его.

Охриплый голос мой приличен песне.

Когда могущая Зима,

Как бодрый вождь, ведет сама

На нас косматые дружины

Своих морозов и снегов, -

Навстречу ей трещат камины

И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой...
Что делать нам? И чем помочь?
Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы.
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Итак, - хвала тебе, Чума!
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розу пьем дыханье, -
Быть может, полное Чумы!..