Живой труп (1968)
Все цитаты, стр. 13
Ну-с, а когда полиция пригласила вас свидетельствовать труп, каким образом признали вы в нём своего супруга?
Я была так взволнована тогда, что не смотрела... на тело, и так была уверена, что это он, что, когда меня спросили, я ответила — кажется, он.
Да, вы не рассмотрели от весьма понятного волнения.
Одно позвольте вам заметить, милостивая государыня. мы слуги закона, но это не мешает нам быть людьми.
И поверьте, что я понимаю вполне ваше положение и принимаю участие в нём.
Вы были связаны с человеком, который тратил имущество, делал неверности,
— ну, одним словом, делал несчастье вам. — Я любила его.
Да, но всё-таки вам естественно желание освободиться, и поэтому вы избрали этот более простой путь, не подумав о том, что это приведет вас к тому, что считается преступлением двоебрачия. это понятно и мне. И присяжные поймут это.
И потому я бы советовал вам открыть всё.
Мне нечего скрывать. Я никогда не лгала. Я не нужна больше?
Я бы попросил вас побыть ещё здесь.
Я не буду, не буду больше беспокоить вас вопросами.
Только извольте прочесть и подписать. Вот допрос.
Так ли выражены ваши ответы?
Попросите господина Каренина.
— Прошу покорно. — Благодарю.
— Я обязан снять допрос. — В качестве чего?
Я в качестве судебного следователя.
С вас же я должен снять допрос в качестве обвиняемого.
— Вот как? В чём же? — В женитьбе на замужней женщине.
Впрочем, позвольте сделать вопросы по порядку. Присядьте.
— Благодарю вас. — Ваше имя?
— Виктор Каренин. — Звание?
Камергер, действительный статский советник.
Возраст — тридцать четыре года. Веры православной?
Православной, под судом и следствием не бывал. Ну-с?
Известно ли вам было, что Фёдор Васильевич Протасов жив, когда вы вступали в брак с его женою?
Очень хорошо. С какою целью были посланы вами деньги тысячу двести рублей господину Протасову перед самой симуляцией его смерти семнадцатого июля?
Деньги эти были переданы мне моею женою.
— Госпожою Протасовой? — Моею женою для отправки её мужу.
Деньги эти она считала его собственностью и, разорвав связи с ним, считала несправедливым удержать эти деньги.
Теперь ещё один вопрос: почему вы прекратили ходатайство о разводе?
Потому что Федор Васильевич взял на себя это ходатайство и писал мне об этом.
— Есть у вас это письмо? — Письмо затеряно.
Как странно, что затеряно и отсутствует всё то, что могло бы убедить правосудие в справедливости ваших показаний.
— Нужно вам ещё что-нибудь? — Мне ничего не нужно, кроме исполнения моего долга, а вам нужно оправдаться, и я сейчас советовал госпоже Протасовой и то же посоветовал бы вам: не скрывать того, что всем очевидно, а рассказать всё, как было дело.
Тем более что господин Протасов в таком положении, что он уже показывал всё, как было, и вероятно, и на суде всё так же покажет.
Я бы просил вас оставаться в рамках исполнения своих обязанностей.
А советы свои оставить. Можем мы уйти?
Очень сожалею, что должен задержать вас...
О нет, не в том смысле, чтобы арестовать вас.
Хотя это и было бы удобнее для расследования истины, я не прибегну к этой мере.
Я только желал бы при вас сделать допрос Протасову и дать вам с ним очную ставку — да, очную ставку, при которой вам удобнее будет уличить его в неправде.
Прошу присесть. Позовите господина Протасова.
— Прошу вас отвечать на вопросы. — Спрашивайте.
— Спрашивайте. — Ваше имя?
— вы ведь знаете. — Прошу вас отвечать.
— Ну, Фёдор Протасов. — Ваше звание, года, вера?
Как вам не совестно спрашивать эти глупости?
Спрашивайте, что нужно, а не пустяки.
Я прошу вас быть осторожнее в ваших выражениях и отвечать на мои вопросы.
Ну, коли не совестно, извольте.
Звание — кандидат, года — сорок, веры — православной. Ну-с, дальше?
