Живые и мёртвые (1964)
Все цитаты, стр. 8
Я тоже отходил с остатками своего отряда из под Ломжи.
Почему вы, пограничник, в особом отделе?
А где они теперь, границы?
Я рад, что вы перестали обижаться.
Честно говоря, мне самому эта история с оружием не по душе.
Знаете что, я вас покину.
Поеду на грузовике в центре колонны.
Полковой комиссар впереди, вы позади, а я в центре. Так будет лучше.
Товарища доктора оставляю на ваше попечение.
Никто из них не знал, что уже несколько часов тому назад, немецкие танковые корпуса прорвали Западный фронт и давя наши армейские тылы, развивают прорыв на десятки километров в глубину.
Никто из них ещё не знал, что эта вынужденная задержка у моста, в сущности уже поделила их всех на живых и мёртвых.
Просто немножко температурю, но это пройдёт.
Бегите в кусты - останетесь целы.
Ну, бросьте меня. Слышите? Бросьте!
Мне хуже, что вы из-за меня мучаетесь.
Мне легче, если я одна останусь.
Иван Петрович, если люди плохие, не оставляйте меня.
Отдайте мне мой наган, лучше я застрелюсь.
Лучше будет. - Почему плохие?
Все плохие, одни мы с вами хорошие, что ли?
Вы то с Золотарёвым хорошие, вон сколько меня тащите.
Может, я в дом пойду, разведаю? - Раз немцев нет, пойдём прямо.
Не верю, чтобы там сволочи были.
Ну, а если сволочи, у нас винтовка есть.
Покажи, куда положить. Видишь, у нас беда какая.
Кроме тебя здесь ещё есть кто? - Есть.
Ленка, возьми тюфяк из горницы.
Да только одеяло с простынёй оставь, один тюфяк возьми. Да, живо!
Наедут немцы, и будет нам с вами конец.
В изголовье подверни, длины то хватит.
Кругом немцы второй день, а вы всё ещё комиссарите.
Ленка, принеси воды напиться. Видишь, люди устали, пить хотят.
В подпол бы вас спрятать.
Да, я так или уж боюсь, или уж не боюсь.
На рассвете будем пробираться к своим.
А больную - доктора, хотели бы оставить здесь.
У неё жар сильный и нога покалечена. Ей отлежаться надо.
Даже если немцы придут, женщина не может вызвать особого подозрения.
Тем более не раненая, а больная. - Доктор, значит?
Не всякий не всякую, так вот... на руках попрёт.
Ишь, как вас прихватило. Горите вся.
Наверное, воспаление лёгких. - Ну, а хоть бы и тиф, я тифа не боюсь.
А с ногой что? - Вывихнула.
Завтра поглядим. Может, тебя попарить надо.
С ногой баловаться нельзя.
Будем знакомы, Бирюков Гаврила Романович.
Отца Романом звали, а фамилию к нашим лесным местам подогнал.
Если всё считать, то 73-й.
Сперва дивизией выходили, когла вышли, поехали на формирование, под танковую колонну попали.
Лихая вам досталась доля.
Только, что можно сказать, дома... и опять всё кувырком.
Тюфяк здесь оставь, а сама с ней ляг в горнице. - Хорошо.
Мы, мужики, тут расположимся.
Иван Петрович, вы мне мой наган оставьте.
Я бы вам его отдала, но он мне тоже нужен.
Девочка, помоги мне раздеться.
Ленка, поди-ка сюда на минутку.
Ну что? - Не нукай, а сюда иди.
Будешь её раздевать, если бельё солдатское, тоже сними и дай материну рубаху.
И всё, что на ней солдатское собери и снеси в дровянник.
А то и не поглядят, что женщина.
Документы вынешь - мне отдашь. - Ага.
А может, с собой возьмёте? - Пусть будут с ней.
Могут потом понадобиться.
Вы, так и располагаете в форме идти? - Да.
Примем бой. Винтовка у нас есть.
Много ты ей теперь навоюешь.
Вон, сейчас и лежачего бьют.
Мы идём к своим и дойдём до них.
Вроде вы и не вправе у меня спрашивать, кто я, да что я. Не я у вас, а вы у меня в дому.
Но человека здесь оставляете, значит, совесть требует знать на кого.
Вот, как... Даже "именно".
Докторшу одну на смерть не отдам.
А вам ничего больше и не остаётся.
Товарищ политрук, вас зовут.
Только я боюсь, вдруг забудусь или усну, а вы не простясь уйдёте.
Не уйдём не простясь. Простимся.
Серпилина если увидите, расскажите обо мне, хорошо?
