Братья Карамазовы (1968)
Все цитаты, стр. 4
Избила... - Я же вас предупреждала, Катрин!
Но вы слишком пылки, слишком своевольны.
О, вы еще не знаете этих тварей!
А братец ваш - подлец, Алексей Федорович.
Как он смел рассказать этой твари про тот роковой, тот проклятый вечер?
Митя, ну, неужели ты на такой женишься?
Коли захочет, Алешка, так тотчас же.
А не захочет - на дворе ее дворником буду, самовары раздувать, на посылках бегать.
А Катерина Ивановна, Митя?
Ведь ты жених ее! Ты и теперь жених!
Ах, Лешка, какой я жених.
Не может забыть того рокового дня, когда я ее купить вздумал.
Брат, что ты? Ты бредишь!
Я еще прапорщиком служил в линейном батальоне.
А командовал этим батальоном родной Катин отец.
Ах, Лешка, посмотрел бы ты на нее тогда: красавица из красавиц.
Ну, не скрою, добивался ее взаимности.
Но только кто я для нее был?
Она на меня даже не взглянула ни разу.
Но дождался и я своего часа!
Прошел слух, что у Катиного отца недостача казенных денег.
Подослал я к ней: так, мол, и так, коли придет ко мне секретно, так после того отвалю ей требуемые четыре с половиной тысячи - все мое достояние.
Как же ты, брат? - А разве я не злое насекомое?
Глянул я на нее и понял, что своим бесчестием она меня в грязь топчет!
Что она своим падением так себя хочет возвысить, чтобы мне вовек ее не достичь!
Только жертву я ее не принял.
Вручил ей деньги и благороднейшим образом отправил.
Вот этого она мне не простит, до смертного часа не простит.
Я же ее благородством превзошел.
Из гордыни судьбу свою насилуя, в невесты себя предложила.
Трагедия же, Алешка, произойдет здесь.
Куда же она спрятала водку-то?
Алешка, дала мне Катя три тысячи под условием, чтобы я их отправил к тетушке в Москву.
А я их не только не отправил, я их прокутил с Грушенькой в "Мокром".
Мне бы только отдать их, Алешка.
Согласен быть подлецом, но вором, карманным вором...
Ты скажи, где мне эти деньги взять?
Ну, где же их возьмешь, три-то тысячи?
А у отца? - Он не даст, он ни за что не даст.
Тут готовится страшное бесчестие.
Ладно, иди своей дорогой, а я - своей.
Митя, я молиться за тебя буду!
Знайте, отцы мои, каждый единый из вас виновен за всех и за все на земле.
Исцеляйтесь от страданий, любите ближних ваших.
И тогда каждый из вас будет в силах весь мир любовью объять, и слезами своими людские грехи омыть.
Я знал, что ты прибудешь.
Видишь, сижу, беседую с друзьями.
Может, еще долго проживу.
Я про того спрашиваю, которому сегодня до земли поклонился.
Страданию его я поклонился, великому будущему страданию, которое ожидает его.
Отец и учитель, не ясны мне слова ваши.
Какое страдание ожидает брата моего?
Показалось мне нечто страшное.
Словно всю судьбу его выразил один взгляд.
Был такой взгляд у него, что ужаснулся я в сердце моем тому, что этот человек для себя уготовляет.
Бумага, перо и чернила-с. - Браво, Вася!
Держи мой последний рубль.
Завтра... тебе... а не достану - пойду к отцу, проломлю ему голову...
Моли бога... тогда не будет...
Что же вам, сударь, от меня угодно-с?
Вы, вероятно, уже наслышаны, Кузьма Кузьмич, о моих контрах с отцом моим, дочиста ограбившем меня?
Дело в том, что по наследству матери мне принадлежит деревня Черношня.
Так вот из-за этой деревни у меня с отцом моим идет тяжба!
Не пожелаете ли вы, благороднейший Кузьма Кузьмич, взять в суде мои права на этого изверга, а мне дать три тысячи?
Смею вас заверить, вы ни в коем случае не проиграете, так как деревня стоит не менее двадцати пяти тысяч!
Одним словом, я готов тотчас же подписать все бумаги и выдать вам документы, какие имею.
А вы бы мне только три тысячи.
И тем спасли бы мою бедную голову для благороднейшего, можно сказать, дела.
Ибо вам могу сказать, Кузьма Кузьмич, питаю весьма глубокие чувства к известной вам особе, которую вы слишком хорошо знаете и о которой отечески печетесь.
На этой особе, Кузьма Кузьмич, стукнулись три лба!
Ибо судьба - это страшилище, реализм!
А так как вас, пардон, давно уже надо исключить, то остается два лба, то есть один мой, другой - изверга. Итак, выбирайте: или я или он.
Теперь все в ваших руках.
Извините, мы такими делами не занимаемся.
А мне говорили, что вы...
Но ведь я теперь пропал, погиб!
Нам, сударь, такие дела не сподручны.
Суды, адвокаты - сущая беда.
Вот если хотите, то тут есть один человек.
У отца вашего уже год как торгует в Чернышне рощу.
А теперь он приехал и остановился в селе Ильинском у тамошнего священника.
В Ильинском Легавый-то? - В Ильинском, батюшка.
Вот если бы вы все это ему предложили,
то, может статься... - Гениальная мысль!
Именно он! Именно ему в руку!
Он торгуется, с него дорого просят, а тут ему документ на самое владение!
Не знаю, как мне вас благодарить!
О, вы не знаете... вы спасли меня!
Век вам этого не забуду, Кузьма Кузьмич.
Это вам истинно русский человек говорит, русский человек!
Итак, в Ильинское к Легавому!
Напрасно изволите тревожиться, Алексей Федорович.
Может быть, сегодня умрет...
А Иван-то у Митьки невесту его отбивает.
Неужто он вас сам это сказал?
Для чего же он тогда приехал?
Не зарезать же меня тайком?
Денег не просит, молчит, усмехается. Меня сторожит!
Боится, чтобы я на Грушке не женился.
Для того и Митьку на нее наталкивает.
Если Митька на Грушеньке женится, то Иван его богатую невесту себе и возьмет.
Как вы раздражительны, батюшка.
Это вы, наверно, со вчерашнего? - Пошли бы, да прилегли.
А Митьку твоего любимого я раздавлю как таракана!
Щелкнет Митька - и нет его!
Я же его в полицию за вчерашнее-то...
