Братья Карамазовы (1968)
Все цитаты, стр. 8
Гость ты мой неожиданный.
А ты меня напугал, Ракитка.
Я ведь думала, Митя пришел.
Фенечка, сбегай к воротам, да огляди, нет ли где капитана?
Может, спрятался, высматривает.
Что это ты его сегодня боишься?
Такой весточки, что Митеньки теперь вовсе бы и не надо.
А разрядилась куда? - Да говорю же тебе, весточки жду.
Придет весточка - вскачу и полечу.
Много будешь знать, скоро состаришься.
Алеша, голубчик, да что же ты стоишь-то?
По правде сказать, Алеша, не ждала я и не гадала, чтобы ты мог прийти.
Ежели бы ты его вчера или третьего дня привел!
Что ты такой грустный, Алешенька?
Какой ты вздор мелешь, Ракитка!
Пустишь меня, Алешенька, к себе на коленочки посидеть?
Неужели позволишь мне так сидеть?
Ну, хватит глупости болтать. Ты лучше шампанское давай!
Знаешь, Алеша, я ему шампанского обещала, ежели он тебя приведет.
Неси шампанского, ту бутылку, что Митя оставил.
душа моя полна, так и быть, выпью с вами. - Да что у тебя за минута такая?
Какой секрет? Ты же знаешь.
Ну, да не хочу я об этом думать!
Вот об Алешеньке могу думать.
Да развеселись ты, голубчик!
Ну, усмехнись на радость мою.
Ишь, как ласково смотрит.
Знаешь, Алеша, я боялась, что ты рассердился на меня за барышню.
Только хорошо, что так произошло.
Зазвала меня, победить хотела, шоколадом обольстить.
Хорошо, что так произошло.
Да вот я боюсь, что ты рассердился.
А ведь она, Алешка, на самом деле тебя боится, цыпленка этакого.
Это для тебя он цыпленок, потому что у тебя совести нет!
А я Алешу всей душой люблю.
Вот оно, Алешка, как по-ихнему, по-бабьи, выходит.
Знаешь ли, Алеша, иной раз смотрю я на тебя и стыжусь, самой себя стыжусь.
Отрокоубийца ты моя, возлюби раба божьего!
Бери бокал и покажи себя.
Ну, так за что же нам выпить?
За райские двери, что ли?
За какие это райские двери?
Нет уж, лучше не надо. - О! А хвалился.
Ну, коли так, и я не буду.
Пей, Ракитка, всю бутылку.
Вот ежели Алеша выпьет, тогда и я выпью. - Телячьи нежности...
У него, положим, горе, а у тебя что?
Он против бога своего взбунтовался.
Старец его помер, старец Зосим.
Я сегодня такое пережил, что ты меня упрекать не можешь.
Ты лучше вон на нее посмотри.
Ведь я шел сюда найти душу злую, потому что сам я был зол, а нашел сестру искреннюю, нашел душу любящую.
Ведь она сейчас, может, пощадила меня, спасла.
Она тебя поглотить хотела.
Ты, Алеша, тоже молчи, потому что от слов твоих меня стыд берет.
И не хвали ты меня, не считай доброй!
Прав Ракитка, хотела я проглотить тебя да посмеяться.
До того хотела, что вот ему двадцать пять рублей пообещала, ежели он тебя ко мне...
Это нам вельми на руку. - А теперь молчи!
Не любишь ты нас, так сиди и молчи!
А за что мне вас любить-то?
Что вы мне такое сделали?
Вот как он, как Алеша любит!
Любит... Да что он тебе такое показал?
Что ты с ним носишься? - Молчи!
И не смей мне впредь "ты" говорить!
Ишь ты, какую смелость взял!
Я сама Алеше всю чистую правду скажу.
Ты ведь, Алеша, ничего и не знал...
А мимо меня когда проходил - отворачивался, глаза опускал.
А я на тебя сто раз смотрела, лицо твое у меня в сердце осталось.
Презирает он, думаю, меня, даже взглянуть не хочет.
Ведь никто, истинный бог, никто в городе не посмеет сказать и подумать, чтобы ко мне за этим худым делом прийти.
Кузьма Кузьмич только был у меня.
Обозлилась я тогда на тебя, ох, как обозлилась!
И решила, проглочу я его!
Проглочу и смеяться буду!
Вот видишь, какая злая тварь!
А ты меня сестрой своей назвал.
Вот и теперь, приехал этот обидчик мой, сижу я здесь, и весточки жду.
А ведь никто во всем свете не знает, да и не может знать, каково мне сейчас, что на сердце у меня...
Может, я туда, в Мокрое это, нож с собой возьму и отплачу ему, за все отплачу.
А, может, может, и поползу, как собачонка.
Тарантас из Мокрого за вами прислали и письмо!
Дай я тебя, голубчик, поцелую.
А теперь ступайте, ступайте!
Полетела Грушенька в новую жизнь.
Поклонись от меня Митеньке.
И скажи, чтоб не поминал меня, злодейку, лихом!
И еще прибавь, что любила его Грушенька часок, так пусть он этот часок всю свою жизнь помнит!
Зарезала братца твоего, а теперь велит на всю жизнь помнить.
А ты, наверно, презирать меня за те двадцать пять рублей будешь?
Ну, так и ты не Христос, а я не Иуда.
