Живой труп (1968)

С этим вопросом я хочу обратиться к вам.

Федя?

Федя!

Лиза и Виктор!

Обращаюсь к вам обоим.

Не буду лгать, называя вас милыми или дорогими.

C`est moi qui suis l`intrus — Это я посторонний.

Теоретически люблю вас обоих, особенно Лизу, Лизаньку, но в действительности больше чем холоден.

Но к делу. Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне.

Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу.

Другой выход, к которому я прихожу, самый простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми.

Я мешаю этому, следовательно я должен уничтожиться...

Должен уничтожиться. Я и уничтожаюсь.

Когда вы получите это письмо, меня не будет.

P. S. Очень жаль, что вы прислали мне деньги на ведение дела развода.

Это неприятно и непохоже на вас. Ну, что же делать.

Я столько раз ошибался. Можно и вам ошибиться. Деньги возвращаются.

Об одном прошу: не сердитесь на меня и добром поминайте меня.

Прощайте. Федя.

Он убил себя. Да?

Я знала это, знала.

— Лиза... — Лиза!

Неправда, неправда, что я не любила.

Люблю его одного, люблю. И его я погубила.

— Лиза! — Боже мой!

Прости, но я тоже не могу лгать. Оставь меня теперь. Иди, узнавай А тут цыганка, вся воспитанная на корысти, и эта чистая, самоотверженная любовь. отдает всё, а сама ничего не требует. Особенно этот контраст.

Я понимаю, понимаю. Да, это у нас в живописи валёр называется.

Валёр называется. Только тогда можно сделать ярко-красный, когда кругом...

Ну, да не в том дело. Я понимаю, понимаю...

Моя жена идеальная женщина. Но что тебе сказать?

Не было изюминки - ну, знаешь, в квасе изюминка?

Не было игры в нашей жизни. А мне нужно было забываться.

А без игры не забудешься. А потом я стал делать гадости.

А я ей наделал зла.

Она как будто любила меня.

Отчего вы говорите: как будто?

А оттого говорю, что не было в ней того, чтоб она в душу мне влезла, как Маша. Ну, да не про то.

Она беременная, кормящая, а я пропаду и вернусь пьяный.

Разумеется, за это самое всё меньше и меньше любил её.

Познакомились с артистом художником?

Да, мы знакомы.

— Что ж, портрет кончил? — Да нет, расстроилось.

— Мы... вам не мешаем? — Тайны?

Так я не мешаю, продолжайте.

Я-то уж в вас не нуждаюсь.

— Не понравился мне этот Кузин. — Обиделся.

Ну, бог с ним. Как такой человек — у меня слова не идут.

Вот с вами мне легко, приятно.

— Так что я говорил? — Говорили про жену, что...

А, да, вот сейчас пришло в голову: оттого-то я люблю Машу, что я ей добро сделал, не зло.

Оттого люблю. А ту мучал за то... не то, что не люблю... Да нет, просто не люблю.

Ревновал — да, но и то прошло.

А с Машей — напротив.

Могу весь упасть, всё с себя продам, весь во вшах, в коросте, а этот бриллиант, не брильянт, а луч солнца — во мне, со мной.

Понимаю, понимаю. Где же она теперь?