Великая красота (La grande bellezza, 2013)
Все цитаты, стр. 6
Она непростая... - Поверь Джепу - сука патентованная.
Я их вижу за версту, мне даже знакомиться не надо.
Что это ты делаешь? - Утреннюю зарядку.
Это вот - зарядка? - Да...
Джеп, ты когда-нибудь считал, сколько женщин у тебя было?
Нет, я не силён в арифметике.
Твоих я и сам посчитать могу - ровно шесть.
С каких это пор семь? - С прошлого лета.
Я тогда ездил навестить родителей. Она подруга моей сестры.
У неё свой галантерейный магазинчик, и...
Она симпатичная... - В смысле полный отстой?
Забудем. Скажи лучше, как у тебя с Ориеттой?
А кто такая Ориетта? - Да ладно!
Она была у тебя в тот вечер. Красивая женщина.
Романо, в моём возрасте уже недостаточно, чтобы женщина была просто красива.
Думаю снова начать писать.
Но это же прекрасная новость, Джеп!
Если после стольких лет ты говоришь, что снова хочешь писать, значит, что-то случилось.
В Риме постоянно что-то случается, но ничего не происходит.
Они познакомились в Университете десять дней назад.
И все десять дней целуются без передышки.
Нынешняя молодёжь вызывает у меня отвращение.
Государство оказывает им поддержку годами, а они? Обнаружив у себя пару извилин, тут же уезжают работать или учиться в Америку или в Лондон.
Начисто забыв о том, кто им помогал. Чувство гражданского долга им чуждо.
В молодости, учась на филологическом, я просто источала гражданскую ответственность.
Ты источала ответственность? - Да, а что?
Ладно, оставим. - Тебе-то откуда знать?
В те годы ты жил в Неаполе, озорничал с девицами из буржуазных семеек и писал свой единственный романчик.
Великая история вершилась рядом, а я и не заметил...
Романчик? Но он вошёл в историю итальянской литературы!
Могу подтвердить, Джеп и гражданский долг - понятия несовместимые.
Джеп всегда был ленив, а долг - не в меру гиперактивен.
Да ладно, Романо, перестань стелиться перед своим идолом - жалкое зрелище!
"Человеческий аппарат" - крайне примитивная и легкомысленная книга.
И претенциозненькая, как её название.
Джеп и сам это отлично понимает, по крайней мере, он избавил нас от следующей.
Прости, а ты сама? - Я пыталась что-то изменить с помощью литературы.
Я опубликовала 11 романов, проникнутых идеей гражданской ответственности и, кроме того, я написала книгу по истории Партии.
Ты забыла о своей работе для реалити-шоу, как оно называлось...
Между прочим, опыт работы на телевидении крайне полезен для самообразования.
Я никогда не отказываюсь от приглашений.
Пачкаю руки, экспериментирую, пробую...
Я не иду по жизни с презрительной миной сноба.
На минуточку, ты утверждаешь, что писатель, облеченный чувством долга, имеет преимущество, нечто вроде охранной грамоты, по сравнению с теми, кого занимают... не знаю, чувства?
Конечно, именно это она и говорит.
Дадина, дело, которому ты посвящаешь свою жизнь, не может быть второстепенным.
Возьми, например, создание семьи.
Каждый день ты все свои силы кладешь на алтарь воспитания детей, идя при этом на определённые жертвы.
У нас с Эусебио четверо детей, и мы идём по жизни вместе, планируем будущее.
Я вынуждена прыгать выше головы, совмещая роли матери и женщины.
Но зато в конце дня я чувствую, что живу не зря, что сделала что-то интересное и полезное.
А нам, у кого нет детей, по-твоему, пора подумать о самоубийстве?
Я не о тебе говорю, разумеется.
Она говорит обо мне. - Дадина, ты знаешь, как я тебя уважаю.
Ты - охренительная женщина.
Ух! А ты применяла этот эпитет хотя бы в одном из своих 11 романов?
Да, я его использую. Стараюсь быть современной.
Современность охренительна. - О вкусах не спорят...
Сколько в тебе убеждённости, Стефания.
Даже не знаю, завидовать или испытывать отвращение.
Да, у меня есть убеждения.
