1
Графиня, конечно, не имела злой души, но была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие в свой век и чуждые настоящему.Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое и необходимое украшение бальной залы; к ней с низкими поклонами подходили приезжающие гости, как по установленному обряду, и потом уже никто ею не занимался.
У себя принимала она весь город, наблюдая строгий этикет и... не узнавая никого в лицо.
Многочисленная челядь еe, разжирев и поседев в еe передней и девичьей, делала, что хотела, наперерыв обкрадывая умирающую старуху.
Лизавета Ивановна была домашней мученицею.
2
Почему ж не попробовать своего счастья?Представиться ей, подбиться в еe милость, пожалуй, сделаться еe любовником, - но на это все требуется время, а ей 87 лет. Она может умереть через неделю, через два дня!
Да и самый анекдот... Можно ли ему верить? Нет!
Расчeт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!
3
Направо легла дама, налево - туз. Туз выиграл!
Ваша дама убита.
В самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама.
Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдeрнуться.
В эту минуту ему показалось, что пиковая дама прищурилась и усмехнулась.
Необыкновенное сходство поразило его...
Старуха!
Чекалинский потянул к себе проигранные билеты.
Германн стоял неподвижно.
Когда отошeл он от стола, поднялся шумный говор.
"Славно спонтировал!" - говорили игроки.
Чекалинский снова стасовал карты, игра пошла своим чередом.
Германн сошeл с ума.
Он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере, не отвечает ни на какие вопросы и бормочет необыкновенно скоро:
"Тройка, семeрка, туз! Тройка, семeрка, дама!"