Ревизор (1952)
Все цитаты, стр. 7
Я никогда не была червонной дамой.
Червонная дама! Бог знает что такое!
Осмелюсь представить семейство моё: жена и дочь.
Как я счастлив, сударыня, что имею в своём роде удовольствие вас видеть.
Нам ещё более приятно видеть такую особу.
Помилуйте, сударыня, совершенно напротив. Мне ещё приятнее.
Как можно-с! вы это так изволите говорить, для комплимента.
Возле вас стоять уже есть счастие!
Впрочем, если вы так непременно хотите, я сяду.
Как я счастлив, сударыня, что я наконец сижу возле вас.
Помилуйте, я никак не смею принять на свой счёт...
Я думаю вам, после столицы вояжировка показалась очень неприятной.
Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous, в свете... и вдруг очутиться в дороге: мрак невежества, грязные трактиры...
Признаюсь, если бы не такой случай, который так меня вознаградил за всё...
В самом деле, как вам должно быть неприятно.
Впрочем в эту минуту мне очень приятно.
Как можно-с! вы делаете много чести. Я этого не заслуживаю.
Отчего же не заслуживаете? вы заслуживаете, сударыня.
А впрочем, деревня, ведь тоже имеет свои пригорки, ручейки...
Конечно, кто же сравнит с Петербургом!
Ах, Петербург! Что за жизнь, право!
Вы, может быть, думаете, что я только переписываю?
Начальник отделения со мной на дружеской ноге.
Этак ударит по плечу: "Приходи, братец, обедать!"
Я только на две минуты захожу в департамент, с тем, чтобы сказать: "Это вот так, это вот так!"
А там уж чиновник для письма, этакая... этакая крыса, пошёл пером... - тр, тр... писать.
Хотели меня даже коллежским асессором сделать! Я, думаю, зачем.
А сторож передо мной ещё по лестнице:
"Иван Александрович, позвольте я говорит, вам сапоги почищу".
А что вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь!
Чин такой,что ещё можем постоять.
Мы постоим. - Не извольте беспокоиться.
Без чинов, прошу садиться.
Напротив, я даже всегда стараюсь проскользнуть незаметно.
Но никак нельзя, никак нельзя!
Только куда-нибудь выйду, уже говорят: "Вон, говорят, Иван Александрович идёт!"
А один раз меня приняли за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьём.
А после уже офицер, который мне очень знаком,
"Ну, - говорит - братец, мы тебя совершенно приняли за главнок... за главнок... за главнокомандующего".
С хорошенькими актрисами знаком.
Я ведь и сам разные водевильчики...
Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге.
Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?"
"Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то всё"
Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю!
Вы, верно, в журналы помещаете? - Да, я и в журналы помещаю.
Моих, впрочем, много есть сочинений: "Женитьба Фигаро", "Роберт-Дьявол", "Норма".
Я уж и названий не помню.
Всё случаем. Я не хотел писать, а театральная дирекция говорит:
"Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь".
Ну, думаю: "Пожалуй, изволь братец!"
И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил.
У меня лёгкость в мыслях необыкновенная.
Всё, что было написано под именем барон Брамбеус,
"Фрегат Надежды", "Московский телеграф"...
Скажите, это вы были Брамбеус?
Как же, я им всем поправляю стихи.
Мне Смирдин даёт за это сорок тысяч.
Так, верно, и "Юрий Милославский" ваше сочинение?
Да, это моё сочинение. - Я сейчас догадалась.
Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Не знала, что даже здесь будешь спорить.
Ах да. Это правда, это точно. Это Загоскина.
А вот есть другой "Юрий Милославский". Так вот этот уж мой.
Так это, верно, я ваш читала. Ах, как хорошо написано!
Я, признаюсь, литературой существую.
У меня дом первый в Петербурге.
Так уж и известен: дом Ивана Александровича.
Сделайте милость, господа, будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне.
Я думаю, с каким там вкусом и великолепием даются балы!
Просто не говорите. На столе, например, арбуз! В семьсот рублей арбуз!
Суп прямо в кастрюльке на пароходе из Парижа приехал.
Подобного которому просто не сыскать в природе.
И я всякий день на балах. У нас там и вист свой составился.
Министр иностранных дел, французский посланник, немецкий посланник, английский посланник и я.
И уж так бывало уморишься, просто ни на что не похоже.
Взбежишь только к себе по лестнице на четвёртый этаж - скажешь только кухарке:
"На, Маврушка, шинель..."
Забыл! Я живу в бельэтаже.
У меня лестница одна стоит...
А вот любопытно заглянуть ко мне в переднюю, когда я ещё не проснулся.
Графы и князья... толкутся и жужжат там, как шмели, ж... ж... ж...
А иной раз министр... Ж-ж-ж...
Мне даже на пакетах пишут: "Ваше превосходительство".
А один раз, господа, я управлял департаментом.
Странно, но директор уехал! Куда уехал? Ну, неизвестно.
Натурально, пошли толки: что, как, кому занять место?
Многие из генералов находились охотники и брались...
А вот, вот подойдут... Нет! Мудрено!
Мудрено! Ну, просто раз смотришь - просто чёрт возьми!
