Пётр Первый (1937)
Все цитаты, стр. 14
Федя, так то ради порядку ты стоял.
А 7 рублёв я тебе давно простил.
А я тебя не простил, боярин, теперь ты снимай портки.
Василиса, отойди от сраму. А-ну, хлопцы!
Стойте! Стойте! У меня царская грамота! - А-ну, покаж грамоту!
Читай. - Очки дайте вздеть. О, господи!
Мы, государь, наследник всея, великий белый и малой России, царь Казанский, Астраханский, Сибирской,
Югорский, Пермский и вся северные страны, повелитель и государь Иверской земли, земель Дедичь и Оттичь...
Тю... Не гунди! Очки... Читай суть!
Царевич Алексей Петрович, в купе с белым и чёрным духовенством, и боярами и дворянами своими велит вам, воровским казакам и гультяям, прекратив ваше воровство, стать за православную веру и его царевича персону.
А нам что за это будет? Нам какая выгода?
Да всё тоже самое, батоги да вечная кабала!
Царевич пожалует вас, простит вам ваше воровство.
Да, что с ним говорить... Ай-да! Веди его в круг!
Царский сын прислал к нам своего боярина купить вас, казаки.
Чтобы вы своими буйными головами подсобили ему, царя Петра ссадить!
А царём бы поставили его, Алексея, с боярами и попами.
А за это он вас пожалует не землёй, не золотом, не красным кафтаном, а пожалует тем, что не велит бить за старые дела.
А за новые велит ли бить или нет, того в грамоте не сказано.
Подумайте казаки, что нам ответить боярину?
Велено тебе быть в Питербурх - немедля!
Письма писали, Алексей Петрович, в Питербурх, сенаторам?
Не запирайтесь, не советую. - Не было, не было этого.
И как письма писал, и как войско просил у кесаря.
Оговорили меня! И в мыслях этого не было!
Садись. Садись Ефросиньюшка.
Что ж... скажу... Скажу, как на духу.
Писал царевич письма и к римскому кесарю, и к сенаторам.
Врёшь! - Писал! Сама видела.
Алексей Петрович сказал мне, брось их в печку, я и бросила.
Вот перед тем, как им войти. - Пошла!
После наших великих побед над шведами европейские государства не токмо презирают, но и ненавидят нас.
И тщатся вернуть нас к нашей старой, топлой обыкновенности.
Купно с одеждами старорусскими и с бородами.
Не горько ли читать нам сеи строки истории, прославленного историка Бадендорфия.
Не токмо шведы, но другие народы европейские имеют ненависть за народ русский.
И тщатся оный содержать в прежнем рабстве и искусстве.
Особливо же в воинских и морских делах.
Да бы сею русскую каналию не токмо оружием, но и плетьми из всего света выгонять!
И государство всероссийское разделить на малые княжества и воеводства.
Вот, что с нами хочет сделать Европа!
Алексей... хочет того же.
Есть свидетельства, что писал он к римскому кесарю, прося войско.
Да бы завоевать себе отчий престол.
Да бы сесть царьком в Москве, да бы великий флот наш - сжечь!
Регулярные войска распустить!
Ингрию, Питербурх и Балтийское море отдать шведам!
Воистину, не для того мы льём пушки, и Отечество наше подвергаем лишениям.
Помнить надлежит заповедь:
Храня мир, не ослабевай в воинском деле!
Не войны мы хотим, но мира!
Ибо 100 и много богатств у нас, что на 200 и на 300 лет хватит нам трудиться мирно!
Сын мой, Алексей, ищит войны и государства нашего разорение.
В сем страшном деле, помогут ему попы да бояре, ради тунеядства своего.
Сам я... не берусь... сею болезнь лечить.
Вручаю Алексей Петровича вам, господа Сенат.
Что с тобой? Что свет ясный?
Успокойся, выпей воды. - Оставь, Катя, оставь.
Да ведь сын мой... сын...
Плоть от плоти моей... а душа... змеи!
Сколь... призрен... и жалок есть человек!
Боль страшная, спрашивай ты, Алексан Данилыч.
Князь Иван сын Ростовский - ты!
Князь Андрей сын Масальский - ты!
Фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметьев - ты!
Тайный советник и от лейб-гвардии капитан Пётр Андреевич Толстой - ты!
Генерал-прокурор граф Павел Иваныч Ягужинский - ты!
