Михайло Ломоносов 2. У врат учености (1986)
Все цитаты, стр. 10
От грозного бодрится звуку!"
Господа офицеры, позвольте вам представить автора оды "На взятие Хотина" - Михаила Васильича Ломоносова!
Теперь он нам напишет оду в честь нашей победы над шведами!
Голос: "Не плачь так много, дорогая,
Что разлучаюсь я с тобой,
Мне уже 24 года, Михал Васильич.
Служба давно мне в тягость.
Но я знаю в себе гениальность.
И бог ведает - стану первым пиитом российским.
А что же до вашей оды, Михал Васильич...
Читал, даже наизусть помню.
Хотел в Германию послать.
А кого сейчас в одах славить, Михал Васильич?
Или, может быть, отца нашего императора Антона
Не токмо высоких особ в одах славить надо.
Народ наш... в рабских оковах, в темноте, в унижении...
Что она может, чернь безгласная?
Сумароков: - Дворянство! Вот кто спасёт Россию, Михал Васильич!
Сумароков: - Пока не будет русского царя, дворянские свободы блюдущего, не будет Россия славна делами своими!
Я не дворянин. - Бог мой...
Не дворянин, так станете, Михал Васильич!
Талант ваш природный вывезет.
Грядёт век российского просвещения.
Наука - вот в чём Россия нуждается.
Стихи - не главное для меня.
Они - лишь средство совершенствования языка нашего.
Химия, физика - вот в чём моя жизнь.
Вот и от того-то, Ломоносов, вы никогда не станете первым пиитом российским.
Наука, просвещение - это, ей богу, скучно, Михаил Василич, и для России совсем не надобно! Немцы пусть этим занимаются!
У нас свои богатства есть: леса, поля, реки, моря.
Они нас без химии прокормят. - Ни за что не соглашусь!
Против заветов Петра идёте.
Ну что ж, признав друг в друге несогласие, расстанемся друзьями.
Вам, Ломоносов, - физика да химия, а вот уж стихотворство оставьте мне в удел.
Михайло! Михайло! Ты здесь?!
Ох и повезло вам с Митяем, ох и повезло!
Профессором, небось, станешь? - Стану! Непременно стану!
Холмогорцы, купцы наши не появлялись?
Приходили. Сёмушки нам перепало.
Да нет. Не упомню. Не до них нам.
Великие беды испытали мы без тебя, Михайло!
В нищете и подлости скитались.
Учение прекратилось, стол и квартиры пресеклись.
Ну что же вы молчали, тихони?
Мы в сенат ещё раз ходили... с жалобой на Шумахера.
Пошли, дураки. - Ну и что?
Что, что? По щекам бил, а меня... батогами.
Меня и Чадова как зачинщиков!
Всех разогнали. Кого в переводчики, кого в канцеляристы.
Наукой надобно заниматься, а не скулежом собачьим!
Всех лучших профессоров выжили!
Эйлер уехал, де Лиль даже на заседания не ходит!
Миллер в Сибири с экспедицией!
Вензгельм у нас теперь главный профессор.
Учитель он домашний, а не учёный!
А его заместо Эйлера дружок его Шумахер держит!
Президент академии Бревен место своё оставил, и всем Шумахер заправляет, да Ванька Тауберт.
А Ванька-то при чём? - Женился на шумахерской дочке.
Унте-библиотекарь, адъюнкт.
На конференциях заседает.
Да не выбиться нам никому, пока Шумахер заправляет - вот что, Михайло.
Ну а кого вместо него метите? - Нартура.
Один он русский человек в академии, властью обличённый.
Один он о российской науке заботу иметь может.
Да он же токарь петровский, к инструментальным делам приставлен.
За знания свои пожалован он советником, вторым после Шумахера.
Поговори с ним! Зачнём баталию с Шумахером!
Да не слушает он нас, не желает! - Днями в мастерской возится!
Поговори, уж больно ода твоя ему по сердцу!
Некогда мне интриги плесть!
А! Господин студент Ломоносов!
Всё-таки вернулись в отечество? Очень рад, прошу ко мне!
Господин советник, дозвольте мне...
С кем имею честь? - Михайло Ломоносов.
Прибывший из Германии студент, почитатель ваш.
А трактат супротив моего написал?
Да не супротив, а в продолжение оного!
Не в продолжение, а в опровержение!
Не могут ямбы великолепны быть! Не могут! Токмо хореи!
А в торжественной пиитики, высокого штиля?!
Народы, радостно внемлите!
Храбру прославить хощу Анну!"
Вот что такое высокий штиль!
Как же, Василий Кириллыч?
При ваших заслугах в столь бедственном положении?
Удары судьбы, милостивый государь.
Удары судьбы. Всё прошёл - позор, унижение, побои!
Царица Анна велела его выстроить к свадьбе шутовской.
А Волынский, зверь, меня вызвал, чтобы стихи написать к сему позорищу.
Да не успев изъявить мне монаршую волю, с кулаками набросился!
Я к герцогу Бирону с жалобой, а Волынский, изверг, и тут меня настиг, да под батоги!
Еле до дому дополз в кровавых ранах.
Поди месяц встать не мог.
Вот так милостивый государь.
