Михайло Ломоносов 2. У врат учености (1986)
Все цитаты, стр. 12
Осознаёте ли вы какие беды обрушатся на Отечество в случае нашего поражения?
Сколь ясно представляете вы опасность, коей мы себя подвергаем?
Мне - навечно каменный мешок, вам - четвертование.
Именно это и заставляет нас действовать без промедления.
Подлинно, сие дело требует немалой отважности, которой не сыскать ни в ком, кроме крови Петра Великого.
Посылайте за... гренадерами.
С минуты на минуту гренадеры будут здесь, матушка.
Верно в душе моей и в сердце тобой реченное.
Припадаю к твоей благости!
Помози мне, грешной, сие дело мною начинаемое по тебе самом совершити!
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
"Во время молитвы Елизавета поклялась, что в случае счастливого исхода её предприятия, она, став царицей, не подпишет никогда никому смертного приговора.
Свою клятву Елизавета сдержала."
О, ребята! Идет! - Идет! Идет!
Вы знаете, кто я. - Знаем!
вы пойдёте за дочерью Петра до конца? - Пойдем! Веди нас, царица!
Я велю только арестовывать.
Как велишь, матушка! Воля твоя!
Когда Бог явит милость нам и всей России, то не забуду верность вашу!
Поклянитесь и вы умереть за меня!
Собирайся, Михал Васильич, немедля, да в порядок себя приведи!
Велено тебя срочно в академическую канцелярию доставить.
Радость у нас, у россиян, великая!
Только манифест объявили:
Елизавета, дочь Петрова, на российском престоле!
Михал Васильич, голова кругом! Вести из уст в уста так и льются!
Елизавета Петровна нынешней ночью приказала гренадерской роте изломать все барабаны, дабы нельзя было произвести тревоги.
В полной темноте выступили из казармы и - на Зимний дворец!
Иван Васильич! Радость-то!
По дороге арестовали Миниха.
При том гренадеры в потешность в удовольствие помяли кровопийце бока.
Затем взяли под караул графа Головкина, барона Менделя, великого адмирала Остермана.
На Черниговского матушка выпрыгнула из саней, и гренадеры на руках несли её во дворец!
Дворцовая стража примкнула к ней, помогла арестовать мучителей.
Принц Антон Ульрих, принцесса Анна Леопольдовна низложены!
Грудного младенца-императора Елизавета Петровна на руках отвезла в свой дворец.
Михаил Воронцов, братья Шуваловы.
Да разве вчера ещё их знал кто? А ныне только о них и говорят. Все!
Господин Ломоносов, поздравляю вас!
Только что объявлен манифест.
По случаю столь радостного для всех нас события мною заказано профессору Штелену поздравительная ода ко дню рождения императрицы.
Поскольку вы уже обратили на себя внимание своими поэтическим опытами, а господин Тредьяковский перестал радовать русских читателей, то перевод торжественной оды я поручаю вам.
А если сия ода мне не понравится?
Господин Ломоносов, но ведь известие о вашей женитьбе по протестантскому обряду вряд ли понравится святейшему синоду.
Нет-нет, я не угрожаю вам!
И вообще, в столь радостный день грех ссориться.
Господин Ломоносов, главное - не точность перевода, главное, чтобы ода понравилась государыне всероссийской, дочери нашего общего кумира
Поверьте, что и мне будет значительно легче решить вопрос о произведении вас в адъюнкты.
Да не знаёмость мне важна.
Хорошо, я переведу оду, но предупреждаю, что изменю в ней то, что посчитаю нужным, господин советник.
Не токмо разум мной руководит, сколь истинное ликование русских сердец, когда кровь Петрова, дело Петрово вновь силу обретает.
"18-го декабря, ко дню рождения Елизаветы Петровны, перевод поздравительной оды был закончен.
В нём мало что осталось от оригинала Штельна.
Ода была написана звучным торжественным стихом.
Могучий шквал национального воодушевления вышиб из России дух ненавистной бироновщины.
Новая императрица демонстративно не жаловала иноземцев и выдвигала в первую очередь соотечественников.
Получив челобитную студента академии Ломоносова она без колебаний подписала указ о производстве его в адъюнкты.
Указ вступал в силу с 8-го января 1742 года.
Отныне адъюнкту физического класса Ломоносову положено жалование 360 рублей в год.
Но самое главное - отныне он получил право преподавать студентам.
22-го декабря 1741 года у Ломоносова в Марбурге родился сын, названный при крещении Иваном.
Его жена даже не могла сообщить ему об этом радостном событии."
Голос: - Извольте мне не перечить, господин Тауберт!
Господин советник! Я больше не потерплю подобных издевательств!
Вы определили мне одного студента. вы слышите?! Одного!
Кто же виноват, что студенты не желают слушать ваших лекций?
Я знаю совершенно верно, что четверо русских студентов определены чертёжниками к профессору Вензгейму! Почти насильно!
У меня нет ни времени, ни желания препираться с вами.
Я подал вам ещё один рапорт об основании химической лаборатории!
Я просил вас назначить ко мне для занятий по химии и минералогии студентов Крушенинникова и Протасова!
А на каком основании вы требуете лабораторию?
Профессорское звание мне было обещано вами ещё в годы учёбы в Германии.
Неужели я не заслужил его?
Но у вас нет достаточного колличества апробированных работ по химии.
Не потому ли, что у меня нет лаборатории, господин Шумахер?
Ещё раз отвечаю вам, на строительство лаборатории у академии нет средств.
Я знаю, куда средства академические уходят, а заодно и книги из библиотеки редкостные - личные книги Петра Великого, барона Строгонова, графа Брюса!
Книги коим цены нет, господин советник!
Как вы смеете оскорблять меня?!
Академия наук мною создана!
По великим заветам Петра Алексеича!
Как вы смеете лживыми наветами, бесстыдной клеветой великое здание науки российской рушить?!
Разбирательства для вас будут смерти подобны.
И сделайте милость - не запугивайте меня больше письмами господина Крафта.
Да я женат на немке по лютеранскому обряду, но в Германии нет иной церкви.
Наступили новые времена, и наша всемилостивейшая императрица простит меня.
Да будет вам известно - ваш перевод оды Штелина оставил государыню равнодушной.
Я давно его не видел в таком возбуждении!
Ну вот что, дорогой зять!
Сколь раз я просил тебя уничтожить старые библиотечные каталоги?!
Отправь немедля диссертацию Ломоносова в Берлин.
Надеюсь, отзыв великого Эйлера отрезвит этого мужика.
"Не прожив и 5-и недель сын Ломоносова Иван умер.
Герой дня - Никита Попов!
Он составил послание императрице, в котором говорилось об истинном положении дел в академии.
Возглавили борьбу с Шумахером
Андрей Константинович Нартов и академик де Лиль.
