Искупление (Atonement, 2007)
Все цитаты, стр. 15
Я лишь хотела пару минут побыть одна.
Брайони Таллис, ваш новый роман, двадцать первый по счету, называется "Искупление". Это...
Извините. Не могли бы мы прерваться?
Брайони, хотелось бы поговорить о вашем новом романе "Искупление" объявлено, что он через несколько дней выходит в свет.
Это ваш двадцать первый роман... - Это мой последний роман.
Неужели? вы уходите на покой?
Мой доктор сказал, у меня что-то вроде... васкулярной деменции,
По сути это такая серия крошечных инсультов.
Мозг отключается, потихоньку путаешь слова, теряешь память, что для писателя весьма печально.
Это заставило меня дописать главную в своей жизни книгу.
И потому это мой последний роман.
Странно, конечно... но можно также сказать, что это и мой первый роман.
Я начала делать какие-то наброски в госпитале Св. Томаса, где работала еще в войну.
Но долго не удавалось найти решения.
Из-за того, что роман автобиографичен, не так ли?
Да, конечно. Я не изменила ни одного имени, даже свое.
Это не создавало проблем?
Я еще в самом начале приняла решение рассказать только всю правду.
Без рифм, без словесных уловок.
Когда вы прочтете, все станет понятно.
Я собрала свидетельства о событиях, которые не могла лично видеть: о жизни в тюрьме, об эвакуации Данкирка, обо всем.
Но в результате эта честность оказалась безжалостна ко мне.
Я уже не знала, и даже представить не могла, зачем вообще писать этот роман.
А что же помешало? Ваша честность?
Потому что в реальности я не набралась храбрости навестить мою сестру в июне 1940-го года.
Я так и не съездила к ней в Болхэм.
И сцена, где я раскаиваюсь перед ними - вымышлена.
В реальности этого просто не могло быть.
Робби Тернер умер от сепсиса в местечке Брэй, первого июня 1940-го года, в последний день эвакуации.
Мне так и не удалось помириться со своей сестрой Сесилией, потому что она погибла15-го октября 1940-го года, когда взрыв бомбы уничтожил газовые и водные коммуникации над станцией подземки в Болхэме.
Моей сестре и Робби не посчастливилось провести жизнь вместе, чего они хотели, и чего заслуживали.
И все эти годы, я ведь...
Все эти годы я знала, что именно я помешала этому.
Но без надежды не обойтись... какое удовлетворение читатель вынесет из такого финала как этот?
Поэтому в книге я просто даю Робби и Сесилии то, чего их лишила реальность.
Я делаю это не от слабости, или желания... отвертеться, это последний акт милосердия.
Я дала им счастье быть вместе.