Искупление (Atonement, 2007)

Итак, Брайони, о чем твоя пьеса?

Что ж... она о том, что любовь - это прекрасное чувство, но надо быть благоразумным.

Дорогая Сесилия. Все может начаться заново.

Жизнь, которую я воображал себе во время той вечерней прогулки.

Я снова могу стать человеком, который на закате, в лучшем своем костюме шел тогда через парк, предвкушая то, что сулило мне будущее.

Человеком, который с искренней страстью занимался с тобой любовью в библиотеке.

Жизнь может начаться заново.

Я непременно вернусь, чтобы найти тебя, любить жениться. И жить, не зная позора.

Я просто начну все заново.

Любить того, кто на шаг от смерти.

Я буду откровенен.

Я думаю: свернуть тебе шею, или только спустить тебя с лестницы.

Ты хоть представляешь, что делает тюрьма с человеком? Ну разумеется нет.

Тебе было приятно думать о том, что я сижу?

Нет. - Но ты не пыталась изменить это.

Нет. - Ты считаешь, что я насильник?

Нет. - А тогда считала?

Да. То есть, и да и нет.

А почему теперь так уверена? - Стала старше.

Старше? - Мне было 13.

А сколько тебе должно быть лет, чтобы ты могла отличить белое от черного?

Сейчас тебе 18?

Тебе надо было дорасти до 18, чтобы признаться, что лгала?

Солдаты в 18 уже достаточно взрослые, чтобы умирать,

ты знаешь это? - Да.

Пять лет назад ты ни о какой правде не думала.

Ты и твоя семья думали - сколько его ни учи,

Он все равно останется прислугой. И так же не достоин доверия.

И тогда, с твоей помощью, они бросили меня в пасть этой гребаной своре!

Моей сестре и Робби не посчастливилось провести жизнь вместе, чего они хотели, и чего заслуживали.

И все эти годы, я ведь...

Все эти годы я знала, что именно я помешала этому.

Но без надежды не обойтись... какое удовлетворение читатель вынесет из такого финала как этот?

Поэтому в книге я просто даю Робби и Сесилии то, чего их лишила реальность.

Я делаю это не от слабости, или желания... отвертеться, это последний акт милосердия.

Я дала им счастье быть вместе.