Новое на сайте

Несколько дней из жизни И. И. Обломова (1979)

Все цитаты, стр. 5

Ну ладно, ступай к себе.

Сбрось с себя прежде жир, тяжесть тела, тогда и отлетит сон души.

Я сам с собой мучаюсь.

Все знаю, понимаю. Вот ты сказал про сон души.

Я все знаю, но уйти от этого сна ни воли, ни сил у меня нет.

За тобой, может, я пойду, а сам не справлюсь.

Прости, ты не забыл, завтра в палату прошение подать, не позже.

Собирайся, через 5 минут ехать нужно.

А чай?

Андрей, а чай? - Чай вреден.

Продает акции, даже не имея их, за три четверти с тем, чтобы после падения курса скупить их за пять восьмых.

Пять восьмых чего?

Есть стоимость акции, а есть курс. Например, три четверти.

Три четверти чего? - Ты ничего не понял?

Ваше превосходительство, к вам господин Штольц.

Просите.

Как я рад! - Павел Петрович, здравствуйте.

Родной мой, рад вас видеть. Как наши дела?

Позвольте вам представить, мой друг Обломов.

Очень приятно. Андрей рассказывал о проек...

Давно вас не видел, ничего не знаю.

Ваше превосходительство, все подписано.

Какой молодец.

Я другого от вас не ожидал.

Но затевая это серьезное дело, я подумал, что стекло нужно венецианское.

А где же его взять?

Понимаю, здесь все изложено.

Я понимаю, что изложено, но стекло-то очень дорогое.

Если бы вам обратиться...

Не надо обращаться к Геллеру. Это может сделать...

"Поезжай, - сказала мне Надежда, - и поселись опять в Европе".

Илья Ильич, готово!

Что Андрей Иванович? - Спят, темно у них.

Поди посмотри. Осторожно.

Дверь закрой.

Прими. Ложку дай.

Оставь ты, ни шагу без этого.

Сейчас пирог подам. - Ладно.

Стало быть, никогда?

Никогда, Илья. - Что никогда?

Послушай, кого ты обманываешь?

Не меня ведь. Себя.

Вспомни, как ты радовался своей пришедшей легкости!

Где твоя изжога, ячмени?

Постройнел, а ведь всего несколько дней не ешь всякой гадости.

Ужель ты хочешь опять походить на дряблый изношенный кафтан?

Тогда не требуй сочувствия.

Вели подать себе завтра баранью ногу в постель, а еще лучше свинины жареной!

Валяйся день-деньской, спи, пей.

Илья, ну что проку, что ты теперь наешься и бухнешься спать с таким брюхом, а завтра будешь проклинать себя за эту слабость.

Да и чем наешься, подумать только.

Что у тебя там?

Суп. С мясом.

Ну хорошо, только немного %и в последний раз.

Теперь или никогда!

Ушел.

А, черт с вами. Захар, подай ложку и тарелку.

И пирог неси. С чем он у вас?

С грибами.

С обломовскими!

Как могли быть близки эти люди, в которых каждая черта, все существование было вопиющим протестом против жизни друг друга?

Это уже решенный вопрос, %что противоположные крайности никак не препятствуют для симпатии.

Притом их связывало детство и школа - две сильные пружины.

Лотом русские добрые, жирные ласки, обильно расточаемые у Обломовых на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове, и, наконец, более всего чистое, светлое и доброе начало, лежащее в основании натуры Ильи Ильича, которое исполнено было симпатии ко всему, что хорошо и что только откликалось на зов этого простого, вечно доверчивого сердца.

Вот, Илья, это настоящая баня. Ни с какими петербургскими не сравнить.

А как пахнет! Я этот запах еще из детства помню.

Отец, бывало, сажал меня с собой на рессорную тележку... давал вожжи и велел везти на фабрику... потом в поля, потом в город, потом глину посмотреть...

Андрей, съезди нынче на этот обед без меня.

Я, видишь ли, должен еще...

За день натрясет так, что идти не можешь.

А тут же банька истоплена, влезаешь наверх, деревом пахнет.

В самом деле, мне бы надо пару деньков дома посидеть.

План докончить.

И нездоровится, боюсь, ячмень сядет.

На диван захотелось? Никуда я тебя не отпущу. еперь или никогда. Помнишь уговор?

Иди сюда, Илья!

Вот где здоровье! И никакой ячмень не сядет.

Илья. - Да ну тебя.

Ты думаешь, я шучу?