Новое на сайте

Семнадцать мгновений весны, 7 серия (1973)

Лучшие цитаты

* * *

Рожать и кормить - вот задача женщины.

Все остальное - химеры, выдуманные растленными буржуазными демократиями и сталинским режимом.

Люди должны быть здоровыми и сильными.

Нет ничего чище здоровых физиологических инстинктов.

Я не боюсь говорить об этом открыто.

Что вы имеете в виду? -

Сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра с третьим?

Это гнусность. Семья свята и незыблема.

Но разве в постели с мужем, отцом дома я не могу так же наслаждаться силой любви, как если бы он был вторым, третьим и четвертым?

Надо освободиться от стыдливости, это тоже химеры.

Если мы с мужем сможем любить друг друга так, как нам хочется, измен не будет.

Женщина уходит к другому в поисках силы.

* * *

Желание произвести лучшее впечатление - тоже уловка женщины, древняя, как мир.

Неужели вам кажется, что наш добрый Хельмут предпочтет Вас мне?

Он боится славян, и к тому же я моложе.

* * *

За что вы нас так ненавидите?

Женщины хуже злодеев. Там, по крайней мере, все ясно.

А женщины сначала патоку разведет, а потом скрутит тебя, да еще обманет с твоим другом, если у тебя силенок поубавилось.

Вам жена наставила рога!

* * *

У одних стимул -деньги, у других - мужчины, у Вас самый надежный стимул к хорошей работе - Ваше дитя, не так ли?

* * *

- Кстати, вы не дали ребенку имя. - Я назову его Владимиром.

Это в честь кого? Ваш отец был Владимиром?

* * *

И что вы собираетесь делать дальше?

Может быть, автомобильная катастрофа?

Шофер, судя по Вашим словам, честный человек, а мы честных людей не наказываем.

- Придумайте что-нибудь сами. - Хорошо, придумаю что-нибудь сам.

Только мне трудней придумывать, когда дело касается заместителя фюрера.

Мне думается, вам это было бы легче.

Но если вам кажется, что придумывать следует мне, я придумаю.

Только думайте скорее.

Я не намерен у себя держать двурушников.

* * *

- вы немец? -Увы.

- Почему "увы"? - Потому что мне не приносят кофе.

А настоящий кофе здесь дают только тем, у кого чужой паспорт.

* * *

У меня есть коньяк. Хотите выпить?

Спасибо. У меня тоже есть коньяк.

Зато у Вас нет салями.

У меня есть салями.

Значит мы с Вами хлебаем из одной тарелки.

* * *

Странное свойство моей физиономии: всем кажется, что меня где-то видели. -А вы стереотипны.

- Похожи на многих других. - Это хорошо или плохо?

Для шпиков, наверное, хорошо, а для дипломата, видимо, плохо.

Вам нужны запоминающиеся лица.

А военным?

Военным сейчас надо иметь сильные ноги.

* * *

Вы не боитесь так говорить с незнакомым человеком?

- Так вы не знаете моего имени. - Это легко установить, поскольку у Вас очень запоминающееся лицо. -Да?

Мне всегда казалось мое лицо самым стандартным.

Все равно.

Пока вы напишите на меня донос, пока они найдут свидетеля, пройдет время и все будет кончено.

На скамью подсудимых нас будут сажать те, а не эти.

И в первую очередь вас, дипломатов.

Вы убивали, уничтожали, сжигали, а судить нас?

Мы выполняли приказ. Жгли СС, мы воевали.

А что, изобрели новый способ воевать - не сжигая и без жертв?

Война так или иначе необходима, но не такая глупая, конечно.

Это война дилетанта.

Он решил, что то можно воевать, не обучаясь в академии. А так, по наитию.

Он решил, что он один знает, что нам нужно.

Он решил, что он один любит великую Германию, а мы все так и думаем, как бы ее продать. пархатым большевистским казакам.

Пархатые казаки! Это что-то новое, я такого не слышал.

От красных можно всего ждать. Впрочем, от американцев тоже.

Я с ними воюю год. Этих болванов погубит их же техника.

Они думают, что войну можно выиграть одними бомбежками. Прозт!

Они будут наращивать свою техническую мощь - и захлебнутся в ней.

Она разложит их, как ржа. Они решат, что им все можно.

Красные думают так, потому что они дикие, нищие люди.

Американцы думают так оттого, что они слишком богаты.

Поэтому войны необходимы.

- Нет связки. - Что?

Я говорю нет связки, что-то здесь распадается.

Ничего не распадается. Государство как люди, им претит статика.

Их душат границы.

Им нужно движение, это аксиома. Движение - это война.

Но если вы, проклятые дипломаты, снова напутаете, тогда вас всех уничтожат.

Мы выполняли приказ. Мы такие же солдаты, как и вы.

- Солдаты фюрера. - Бросьте притворяться.

Солдаты фюрера! Низший чин, выкравший генеральские сапоги.

Мне страшно говорить с Вами, генерал.

Не лгите! Сейчас вся Германия говорит, как я. Или думает, во всяком случае.

* * *

Фанатизм никогда не даст окончательной победы.

От фанатизма устают.

А потом этот фанатизм растворяется в думах и манерах поведения побежденных.

Фанатики могут победить - на первых порах. Но они никогда не удержат победы.

Потому что они устанут от самих себя. Прозт!

* * *

А трусы, которым легче драться, веря в мифическую победу, чем сесть в лагерь союзников. - Но вы можете приказать.

Приказывают умирать.

Нет еще таких приказов жить, сдаваясь врагу. Не научились писать.

-А если вы получите такой приказ? - От кого? От этого неврастеника?

Он тянет всех нас за собою в могилу.

Умирать страшно в одиночестве. Скопом - пустяки. Даже пошутить можно.

А если вы получите такой приказ от Кейтеля?

У него вместо головы -задница. Он секретарь, а не военный.

- Ваш главнокомандующий в Италии? - Кессельринг?

- Он никогда не пойдет на это. - Почему?

Он воспитывался в штабе у Геринга, а тот, кто работает под началом какого-нибудь вождя, обязательно теряет инициативу.

Неловкость приобретает, аналитиком становится, но теряет способность принимать самостоятельные решения.

Он, прежде чем решиться на такой шаг, обязательно полетит к Борову.

- К кому? - К Борову. К Герингу.

* * *

Я верю в перспективу.

В перспективу скорой гибели всех нас. Скопом.

Это не страшно, поверьте, когда все вместе.

И гибель наша будеттакой сокрушительной, что память о ней будет ранить сердца многих поколений несчастных немцев.

Я завещал детям: будь проклята любая демократия в нашем рейхе.

Всякая демократия в нашей стране чревата только одним: диктатурой мелких лавочников.

Чем больше мы имеем свобод, тем скорее нам хочется СС.

Тайной полиции, концлагерей, всеобщего страха.

Только тогда мы чувствуем себя спокойными.

Не нужно отстаивать свои точки зрения на судьбы родины.

Никакой ответственности.

Только подними руку в честь того, кто этим занимается за тебя, только крикни "Хайль Гитлер!" - и все станет понятно.

Никаких волнений.

* * *

Понятно, почему вы такие сговорчивые.

В этом снежно-голубом мире невозможно себе представить ни голода, ни бомбежек, ни разрухи.

Если б мне надо было переплавлять не одного человека, а, скажем роту, причем без санкции руководства, это можно было сделать без особого труда. Мы бы сговорились, нет?

Ну почему же? Назрел тот момент, когда нужно договариваться уже всем.

Это как же понимать?

Вы сами вызвали меня на откровенность.

- вы верите в откровенность? - Конечно.

Даже между мной, полковником СД и Вами, лейтенантом армии?

- Извините, господин полковник. - Ничего, валяйте.

Со мной можно, с другими не советую.

* * *

Здесь, в Швейцарии, где люди не знали войны 80 лет, все то, что было с ним и с другими там, в Германии, казалось страшным сном.

* * *

Пьяный воздух свободы сыграл с профессором шутку.

* * *