Семнадцать мгновений весны, 2 серия (1973)

14 лучших цитат

* * *
- Получив задание Центра, Штирлиц не мог знать, что шесть дней назад Сталин, ознакомившись с донесениями советских разведчиков, поздно ночью вызвал начальника разведки и сказал ему: выявление любых попыток соглашений фашистов с наиболее агрессивными империалистическими группировками запада должны рассматриваться вами как задача номер один.
- Понятно, товарищ Сталин.
- Естественно, вы должны отдавать себе отчет в том, что главными фигурами этих возможных сепаратных переговоров скорее всего будут ближайшие соратники Гитлера, имеющие авторитет и среди партийного аппарата и среди обманутого им народа. Они, его ближайшие соратники, должны стать объектом вашего пристального наблюдения. Бесспорно, ближайшие соратники тирана, которые на грани падения будут предавать его, чтобы спасти себе жизнь.
- Штирлиц не мог знать и не знал об этом. Но, будучи опытным разведчиком, он отлично понимал, что такое задание Центра вызвано серьезными сведениями. Что такое задание, какое сегодня получил он, вероятно получили уже несколько человек, а не он один. Он также понимал, что какие бы сепаратные переговоры сейчас не начались, они не могли изменить ход событий и отношений, сложившихся в результате этой войны. Сила, мужество, наконец сама победа были на стороне его Родины...

* * *
- Те, кому я безусловно верю, открыто говорят друг другу о трагизме положения, тупости наших военных, кретинизме Риббентропа, о болване Геринге и о том страшном, что нас ждет, если русские ворвутся в Берлин. А Штирлиц отвечает: ерунда, все хорошо, дела развиваются нормально. Любовь к родине и фюреру заключается не в том, чтобы слепо врать друзьям. Я спросил себя, я не болван ли он? У нас много тупиц, бездумно повторяющих абракадабру Геббельса. Нет, он не болван. Тогда почему же он неискренен? Он или никому не доверяет, или чего-то боится, или что-то затевает и хочет быть кристально чистым...

* * *
- Штирлиц ждал своего агента. Его звали Клаус. Его завербовали два года назад. Он сам шел на вербовку. Бывшему корректору хотелось острых ощущений. Работал он артистично, обезоруживая искренностью и резкость суждений. Ему позволяли говорить всё, лишь бы работа была результативной и быстрой...

* * *
- Вы так убежденно уверяете, что человек произошел от обезьяны, как будто вы видели эту обезьяну и она вам что-то шепнула на ухо.
- А разве Бог шепнул вам на ухо, что он создал человека?
- Существование Божье недоказуемо, в это можно только верить. Вот вы верите в обезьяну, а я в Бога.
- Я верю не в обезьяну, а в человека, который произошел от обезьяны...
- Вы верите в обезьяну в человеке, а я в Бога, который в каждом человеке.
- В каждом? А где же он в фюрере? Где же он в Гиммлере?
- Ну, как я его подцепил?..

* * *
- Разумеется, в каждом из этих негодяев, и в Гитлере, и в Гиммлере можно найти следы падшего ангела. Ведь вся их природа настолько подчинена законам жестокости, насилия, лжи, что в них-то человеческого, по сути дела, не осталось...

* * *
- Вы проецируете библейскую притчу на реальную машину нацистского государства. Подумайте, притча о совести человеческой и нацизм? Машина, которая в принципе своем лишена совести. С камнем на дороге или со стеной, на которую вы натолкнулись, вы же не будете общаться, как с существом, себе подобным?..

* * *
- Я показывал мир воров и проституток. Гитлеровцы считали это клеветой на высшую расу, а церковь - на человека...

* * *
- Я расхожусь с вами в прогнозе на будущее человека.
- Вы в своих рассуждениях больше не пастырь, а политик.
- Вы видите во мне политика, потому что в вы в каждом человеке видите политика. Так же, как в логарифмической линейке увидеть только предмет для забивания гвоздей...

* * *
- У вас нет рыбных консервов? Я с ума схожу без рыбы. Фосфора требуют нервные клетки.
- Я достану вам хороших рыбных консервов. Каких вы хотите?
- Я люблю в масле.
- Какого производства, наши или...
- Или. Пусть это не патриотично, но я предпочитаю продукты, сделанные в Америке или во Франции.
- Я достану вам ящик настоящих французских сардин. Они в оливковом масле, пряные и в них масса фосфора...

* * *
- Когда вы смеетесь, разговариваете, жалуетесь на боль в печени, это впечатляет, если учесть, что до этого вы провели головоломную операцию. А в вашем досье скучно. Рапорты, донесения - всё смешалось. Ваши доносы, доносы на вас. Нет, это не интересно...

* * *
- Вам бывало больно, когда людей, дававших вам приют, потом забирали?
- Чёрт его поймет. Вероятно, я чувствовал себя сильным, вступая с ними в единоборство. Меня увлекала схватка, а что с ними было потом... Не знаю. А что будет потом с нами, со всеми?
- Тоже верно. После нас - хоть потоп.
- И потом, наши люди - это же трусость, низость, жадность, доносы - в каждом, просто-напросто в каждом. Среди рабов нельзя быть свободным. Так не лучше ли быть самым свободным среди рабов?..

* * *
- Честность подразумевает действия, вера зиждется на борьбе. Поэтому я не могу простить себе бездействия. Бездействие хуже предательства. Я ухожу, чтобы продолжить борьбу. Клаус...

* * *
- Допивайте свой коньяк и тронемся. Уже светает, скоро опять прилетят.
- Квартира далеко?
- В лесу, километров десять. Там тихо, отоспитесь как следует...

* * *
- Сейчас обложусь книгами и буду читать всласть. Книги помогают мне готовиться к работе. Вы любите читать?
- Люблю.
- Я тоже. Хорошая книга делает человека умнее, острее, я бы сказал сложнее... Хорошо пахнет прелью. Все приговоренные к смерти, с которыми мне пришлось сидеть перед казнью, любили мне исповедоваться в любви к природе. И находили для этого великолепные слова. Я бы сказал, поразительные слова...