Братья Карамазовы (1968)
Все цитаты, стр. 3
Если бы я его не удержал, он бы, пожалуй, убил Эзопа.
Один гад съест другую гадину.
Обоим туда и дорога. - Что ты, брат?
Пойди лучше к старику, посиди около него.
А я выйду на двор. У меня что-то голова болит.
Он на двор пошел, у него голова болит.
Я его больше, чем того боюсь.
Не бойтесь, батюшка, не бойтесь. Он сторожит вас.
А Митька? Митька, неверное, к Грушеньке побежал.
Он на ней жениться хочет...
Не пойдет она за него, батюшка.
Ни за что... Ни за что не пойдет.
Ангел милый, повидай Грушеньку.
Расспроси, своим глазом угадай, к кому она хочет: ко мне или к нему?
Нет, не надо тебе спрашивать.
Она тебя целовать начнет.
Да и нехорошо это, батюшка.
А Митька-то куда тебя давеча посылал?
Денег просить? - Нет, не за деньгами.
У него денег нет, ни капельки нет.
Скажи, Иван, чем кончится весь этот ужас?
Во всяком случае, Дмитрия сюда пускать не надо.
Ну, неужели каждый имеет право решать, кто из людей достоин жить, а кто - не достоин.
Кто же не имеет права желать?
Но ведь не смерти же другого!
Ты это насчет давешних слов моих?
Неужели ты считаешь и меня, как Дмитрия, способным пролить кровь отца?
Никогда даже в мыслях у меня этого не было!
Да я и Дмитрия не считаю!
И знай, Алексей, убийству совершиться я не дам, как не дал и сейчас.
Но в желаниях моих я оставляю за собой полный простор.
И не смотри ты на меня, как на злодея.
Поля, зажгите, пожалуйста, еще свечей.
Я потому вас так ужасно хотела видеть, что от вас одного могу узнать правду.
Он послал меня... - Он послал вас?
А с чем же он послал вас ко мне?
Да вы садитесь, и говорите все. Не стесняйтесь.
Самое последнее говорите.
Он приказал кланяться. И сказал, что больше не придет никогда.
Он так и сказал, так и выразился?
Ну, может быть, он сказал это нечаянно, мельком?
Может быть, он ошибся в слове?
Нет, он просил передать именно это слово, повторив его три раза.
Тогда мне нужна ваша помощь, Алексей Федорович.
Я вам сейчас скажу свою мысль, а вы мне ответите, верно ли я думаю.
Вот если бы он велел кланяться мельком, нечаянно, то это было бы всё. Это был бы конец.
Но если он особенно настаивал на этом слове, подчеркнул его, то, стало быть, он был в возбуждении, вне себя, может быть!
Решился, а решения своего испугался.
Не ушел от меня твердым шагом, а полетел с горы!
Так, так, мне самому так показалось.
А коли так, то я еще могу его спасти.
Дмитрий сейчас был у отца, и, кажется, побежал к той женщине.
А вы думаете, я не перенесу эту женщину?
Это страсть, а не любовь.
Мне кажется, что женится.
Он не женится, потому что она за него не пойдет.
Что вы так смотрите на меня?
Ангел мой, пойдите к нам!
А я только и ждала, что вы меня позовете.
Мы в первый раз видимся, Алексей Федорович.
Я хотела идти к ней, но она по моему желанию пришла сама, и принесла мне покой и радость!
Не погнушались вы мною, милая барышня.
Не смейте мне так говорить, волшебница!
Вы посмотрите, Алексей Федорович, как она смеется!
Нежите вы меня, милая барышня.
А я, может быть, и не стою вашей ласки.
Знайте, Алексей Федорович, что мы своевольное, но гордое сердечко.
Мы благородны и великодушны.
Был один тоже офицер. Мы его полюбили, отдали ему все, а он нас забыл и женился на другой.
Теперь он овдовел и едет сюда.
И знайте, что только его мы любим и любили всю свою жизнь.
Скоро он приедет, и Грушенька опять будет счастлива.
И кто же посмеет попрекнуть ее или похвалиться ее благосклонностью за годы несчастья?
Ну, разве только этот купец безногий.
Но он был, скорее, нашим отцом, нашим оберегателем.
Он застал нас тогда брошенную в муках, и спас, буквально спас от гибели.
Очень уж вы защищаете меня, милая барышня.
Да мне ли сметь защищать вас?
Вы посмотрите, Алексей Федорович, на ее лицо.
Вы посмотрите на эту прелестную ручку!
Она мне счастье принесла и воскресила меня!
Я ее сейчас целовать буду! Вот! Вот!
Не устыдите вы меня, милая барышня, что ручку мою при Алеше целовали?
Да разве я вас устыдить хотела?
Ах, милая, как вы меня дурно понимаете.
Да ведь и вы меня тоже не совсем понимаете.
Я, может, гораздо дурнее, чем у вас на виду.
Я ведь Дмитрия Федоровича тогда из-за насмешки одной заполонила.
А теперь вы спасете его. вы дали слово.
Вы вразумите его и откроете ему, что любите другого.
А нет, я вам такого слова не давала.
Как не давали? вы же обещали...
Я ведь скверная, непостоянная.
Может, что и пообещала, а вот сейчас обратно думаю.
А вдруг он мне снова понравится?
Ведь в прошлый раз он мне очень понравился.
Вот пойду сейчас, да и скажу ему, чтобы он у меня сего же дня и насовсем остался.
Но давеча вы говорили совсем не то. Как же вы?
А ведь сердцем нежная и глупая.
Вот приду домой, да и пожалею его.
Я думала, что вы... Ах, барышня, какая же вы передо мной добрая и благородная выходите!
Вы теперь, пожалуй, меня, такую дуру, совсем разлюбите.
Дайте мне вашу ручку, ангел-барышня.
Вот возьму я вашу ручку и, так же как вы мне, поцелую.
Вы мне три раза, а я, может, триста поцелую, чтобы сквитаться.
А ручка-то какая у вас нежная!
Барышня вы моя милая, раскрасавица вы моя невозможная.
А знаете что, ангел-барышня, не поцелую я вашу ручку!
Не поцелую! - Что с вами?
А вот с тем и оставайтесь на память: что вы-то у меня ручку целовали, а я у вас - нет.
А я и Мите сейчас перескажу, как вы мне ручку целовали!
Ах, как он будет смеяться, Митя-то!
Как он будет смеяться! - Вон, мерзавка! Вон!
И непристойно вам такие слова говорить.
Вон, продажная тварь, вон!
Сами-то вы, девицы, в сумерки к кавалерам за деньгами хаживали!
Красоту свою продавать приносили!
Как можно? Уйдите! Ради бога, уйдите!
Проводи-ка меня, Алешенька.
Я тебе по дороге одно хорошенькое словечко скажу.
А ведь я эту сценку для тебя проделала.
Монашек ты мой миленький!
Ее на эшафот через палача!
Зачем вы удержали меня, Алексей Федорович?
