Братья Карамазовы (1968)
Все цитаты, стр. 2
Я, брат, очень необразован.
Но я много обо всем думаю.
Вот, красота - это, брат, тоже страшная вещь.
Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой.
Знал ты это или нет? - Нет, не знал.
Нет, широк человек, слишком даже широк.
Это черт знает что такое даже, вот что.
Ужасно и то, Алешка, что красота не только страшная, но и таинственная вещь.
Тут дьявол с богом борются.
А поле битвы - сердца людей.
Впрочем, что у кого болит, тот про то и говорит.
К отцу, а потом к Катерине Ивановне.
Я же тебя для того алкал и жаждал всеми изгибами души, чтобы послать именно к ней, а потом к отцу, да тем и покончить разом с обоими!
Да кто тебя такому научил?
Подлец он, сударь, вот кто!
Да как ты, подлец, смеешь так рассуждать?
Насчет подлеца повремените, а лучше рассудите сами.
Ведь в божественном писании сказано, что клеймить веру хоты бы на самое малое зерно, и при том скажете горе, чтобы съехала в море, то она съедет по первому же приказанию.
Иван, Иван, это он для тебя говорит.
Ну, а коли я неверующий, а вы столь верующие, то попробуйте сказать сей горе, чтобы она, не то, чтобы в море, а хотя бы в речку нашу вонючую, что за садом течет, съехала.
Вот и увидите, что ничего никуда не съедет, сколько бы вы ни кричали.
А это означает, что и вы не веруете.
Врешь, проклятый, верую я!
Напрасно ругаетесь, Григорий Васильевич.
В наше время не только вы-с, но решительно никто не может спихнуть гору в море.
Ну, кроме какого-нибудь одного, двух человек на земле.
Да и то! Может, они где-нибудь в египетской пустыне в секрете спасаются.
Но два таких, что могут горы сдвигать?
Ты, полагаю, все-таки есть. - Полагаю-с.
Иван, заруби черту, запиши. - Да, совершенно верно.
Это народная в вере черта.
Червонца стоит твое слово, ослица.
Знает, прохиндей, что мы от легкомыслия лишь не веруем.
Времени бог мало определил: всего во дню только двадцать четыре часа.
Так что некогда выспаться, а не только покаяться.
А мы тут, видите, беседуем.
Да постный, да славный, да горячий...
Смердяков, налей ему горяченького.
Иван, ну не могу я видеть, как он смотрит в глаза, как смеется.
А вы же убирайтесь отсюда вон!
Не дают, канальи, после обеда в тишине посидеть.
И Смердяков за обедом каждый раз сюда лезет.
Это ты ему стал любопытен.
Да он нас всех терпеть не может.
Выпороть бы его, да теперь нельзя.
А жаль... Наш мужик - мошенник.
А то эта ослица черт до чего додуматься может.
Не довольно ли вам? - А я еще одну, да еще одну.
Алеша, не сердись, что я старца твоего давеча разобидел.
Ну, конечно, если бог существует, я виноват и на том свете. Отвечу.
Тогда у этих старцев-иеромонахов головы надо срезать!
Взять бы всю эту мистику, все эти монастыри, да разом по всей земле русской и упразднить.
Чтобы истина скорее воссияла!
А ведь коли истина воссияет, так вас же первого сначала ограбят, потом упразднят.
Ну, тогда пускай стоит твой монастырек, Алешка, пускай стоит, коли так.
А мы, умные люди, будем в тепле сидеть, да коньячком пользоваться.
Скажи, Иван, есть бог или нет?
Иван, ну, а бессмертие-то есть?
Малюсенькое? - Нет и бессмертия.
Есть. - И бог, и бессмертие?
Господи, ведь это подумать только, сколько отдал человек веры!
Сколько сил даром на эту мечту!
Кто же так смеется над человеком?
А черт есть? - И черта нет.
Что бы я сделал с тем, кто первый выдумал бога!
Повесил бы я его на горькой осине!
Цивилизации тогда бы не было.
И коньячку бы не было. - Ну!
Все-таки придется его у вас забрать.
Приехал ко мне, в мой дом, и в моем доме меня презираешь!
Не люби! У него глаза подозрительные.
Как вас коньяк-то разбирает.
А я просил тебя Христом-богом в Черношню съездить на день, на два!
Тебе подсматривать за мной хочется.
Если вы так настаиваете - завтра же поеду.
Иван, поедешь в Черношню, там есть одна девчонка.
Но, правда, она еще босоножка, но ты вроде не пугаешься босоножек, не презираешь.
Для меня во всей моей жизни не было безобразнее женщины!
Во всякой женщине можно найти, черт возьми, такое интересное, чего ни у какой другой не найдешь.
Только надобно уметь находить!
Я сам видел, что она сюда повернула! Где она?
Отойди, старик! Не пущу, разбойник!
Ты же убьешь его! - Так ему и надо!
Коли не убил, так убью! Не устережете!
Алексей, скажи, тебе одному поверю:
была здесь Грушенька или не была? - Не было ее здесь.
Сейчас же узнаю, где она!
Катерине Ивановне, как наказывал, Алешка!
И непременно скажи, кланяться велел!
Кланяться и раскланяться!
А ведь Грушенька где-то здесь!
Да нет ее здесь, нет, безумный вы старик!
Надо его отнести в постель.
Бери его за ноги. Алеша, помоги. - Осторожно.
