Миллион в брачной корзине (1985)

Цыц. Будете говорить, когда я разрешу, понятно?

Да. - Только дедушки не хватало.

Что ты еще задумал? - Дедушка - часть плана.

А без резинки? - И плачет, и поет.

Беру.

Сумасшедший дом. - Тихо.

Ты собираешься купить этого деда? Кончено, я ухожу.

Мама, успокойся. - Пошли.

Я сказал, и дедушка останется, и прадедушка, и пра-пра-прадедушка.

А я? - А ты сгинь, истеричка.

Я тоже останусь. - Папа, ты уверен, что наша квартира подойдет для столь старого синьора?

Успокойся. Я беру его напрокат. - Напрокат?

Сколько? - Как?

Да, внаймы, внаем. Да. Сколько?

Грабеж.

Он у тебя Джоконда?

Синьор Леонида, а транспорт, а жвачка?

Хорошо. Ты предпочитаешь наличными?

Наличными и сию минуту. - Сегодня ничего не будет.

Ничего я подожду до субботы.

Я вам верю, синьор Леонида, как Евангелию.

Только выпью рюмашечку за ваше здоровье.

Ну, нет ничего сегодня.

Ничего страшного. В другой раз. Будьте внимательны. Тов...

Пустите к дедушке. - Иди ты к дедушке.

Товар очень хрупкий.

Я пошел.

Да.

Да. Наконец, ты объяснишь свою гениальную операцию?

Сверхгениальную. Дедушка принесет нам немалый доход.

Этот? Несколько грошей. - Несколько сотен тысяч лир.

Несколько сотен тысяч? - Сотен тысяч лир.

Несколько сотен тысяч?

Цифра приблизительная и заниженная.

Вчера, выполняя обязанности синьора из общества, на крестинах внука графа Кьорелли де Ада, любуясь прелестным ребенком, созерцая накрытый стол, я вдруг почувствовал страстное желание произнести речь.

При голодных спазмах желудка я говорил долго.

Я говорил, что знаменательное событие, собравшее нас здесь, заставило вспомнить величайшую привилегию человечества - бескорыстную помощь ближнему своему.

Ваши счастливые лица, говорил я, натолкнули меня на мысль облегчить... нищету страдальцев, осветив улыбкой, счастливой, радостной, благодарной улыбкой их нужду и горе.

В заключение своей блистательной речи я предложил учредить благотворительный комитет.

Вот это находка.

И ты - основатель комитета. - Да, основатель.

Более того, я сообщил комитету, что имею на примете семью, которая пребывает в страшной нищете.

Браво. И чья же это семья? - Наша.

Наша? - Ну, ваша. Наша, ваша, наша...

Что вы на меня уставились? - Я ухожу.

Стоять. - Папа, как ты мог?

Я выполнил свой долг.

Стойте, на этот раз идея не так уж плоха.

Плоха? Гениальна, впрочем, как все идеи Леонида Папагатта.

Так.

Так, комитет придет сюда, и все пойдет, как по маслу.

Как, комитет будет здесь?

Мы должны своими глазами увидеть те нищенские условия, в которых вы влачите жалкое существование, и сердца наши разжалобятся, и мы сделаем все, чтобы вызвать улыбку благодарности на ваших изможденных, обезображенных лицах.

Сам ты обезображенный, а у меня лицо красивое, очень.

Валерия, оно должно стать обезображенным и изможденным.

Сейчас комитет придет сюда. - Как сюда?

Но они могут увидеть тебя. - Они должны. Я - основатель, пришел заранее, делайте что-нибудь.

Что? - Что-нибудь с лицами.

Они должны вызывать жалость.