Живые и мёртвые (1964)

Что касается вашего вопроса, товарищ Шмаков, будет ли сохранён номер дивизии, то этот вопрос решается не в один день, не мной и даже не командованием армии.

Тем более, что в группе самой176-й дивизии оказалось всего 107 человек.

Да, но остальные две трети к нам присоединились.

Вот поэтому и приходится рассматривать всех вышедших из окружения, не как воинскую часть, а как временно сформировавшуюся в условиях окружения группу, которая как таковая выполнила свои задачи.

Товарищи командиры, после торжественного построения и митинга, весь наличный состав будет срочно переброшен в район Юхоново, в распоряжение командования фронтом.

Товарищ Данилов, у вас есть коррективы?

Сдача оружия уже произведена? - Какого оружия?

Трофейного оружия, которое имеется у личного состава.

А почему нам его сдавать?

Трофейное оно или не трофейное - это наше оружие.

Мы с ним пробивались. С какой стати нам его сдавать?

Нашего или вашего оружия в армии нет.

Военнослужащим, направленным на сортировку и формирование, иметь на руках оружие вообще не положено, а трофейное во всяком случае.

Незачем тащить его в тыл, тут не о чем говорить.

Это ещё неизвестно, есть о чём говорить или не о чем говорить.

Мы ещё подадим рапорта, чтоб была сохранена наша дивизия.

Мы этот вопрос не будем здесь дискутировать.

Не будет дивизии, будет дивизия - не нам это решать.

Есть указание: трофейное оружие надо сдать, товарищ батальонный комиссар.

Обидно.

Обидно всё это!

Очень обидно.

Перед людьми стыдно.

Забудем, что на нас вот это.

вам не стыдно? - Разрешите войти?

Товарищ батальонный комиссар, разрешите обратиться?

Слушаю вас.

Товарищ батальонный комиссар, комбрига отправили в Москву.

Я сам проводил его до самолёта.

Комбриг ничего не приказал передать? - Приказал.

Приказал передать, что не умрёт. Не для того шёл.

Спасибо, товарищ Синцов. Спасибо.

Идите.

Может, успеете ещё бороду снять до митинга, а то заросли, как поп.

Только наперстного креста не хватает. - Есть!

Разрешите готовиться к построению? - Выполняйте!

Стройте людей. - Есть строить.

Я бы попросил вас задержаться на два слова.

Хаустов! Приготовь что-нибудь.

Вот садитесь, грейтесь.

Что вы всё время улыбаетесь?

Под Бобруйском, помните?

Вы меня задержали.

Так точно!

То-то я думаю, где я этого политрука видал?

Ну, садись!

Слушайте, а как тот мой товарищ, который у вас остался, Люсин?

А, младший политручок, в лихой фуражечке.

Между прочим, интересная личность, надо сказать.

Три дня воевал вполне прилично.

Ну, а как только положение маленько стабилизнулось, сразу начальству рапорт. Мол насильно, самоуправно и ... уехал в свою редакцию.

Мы его за эти дни боёв даже хотели к медали представить, но а как смотался, конечно, похерили. - Да...

Слушайте, а лётчик, майор?

А вот этого я не знаю. Этого на второй день ранили.

Где он теперь: в небе, на земле или под землей, мне неведомо. Садись!

А тебя, значит, по-прежнему зовут Иванов и на тебе вся Россия держится? - Не на мне, на моей фамилии.

Слушай, а ты же был тогда пом. по тылу. - А, был...

Когда через немца пробиваешься, где перёд, где зад, забудешь. То в морду бьёшь, то как конь лягаешься.

Был пом. по тылу, стал разведбат.

Жаль, что тогда не остался, вместе бы воевали.

Ну, меня ж тогда ранили. Только ты не верил.

Ну, всё возможно. Ну, а как, зажило? - Зажило.

Жаль, не остался тогда, вместе бы топали.

Я потопал...

Широка страна моя родная.

Не переживай.

Подожди, ещё въеду я в Германию на своей тридцать четверке и тебя на броню подсажу.

Конечно, если не выйдет нам до этого с тобой со святыми упокой и фанерная память со звёздочкой.

Я просил вас задержаться, потому что вы знаете ваших людей - мы их не знаем.

Как по-вашему мнению, можете вы полностью отвечать за каждого из людей, которые вышли вместе с вами?

Отвечать? - Да.

Да, по-моему они сами ответили на ваш вопрос.

Тем, что не остались у немцев, а с боем вышли к своим.

И потом мы перешли фронт, мы у себя дома. Я не понимаю, что вас волнует.

Меня ничего не волнует, товарищ батальонный комиссар.

Меня, как человека, который отвечает за своё дело интересует, не может ли среди людей, вышедших вместе с вами, оказаться лиц, которые присоединились к вам в своих целях.

И лучше знать об этом сейчас, чем потом, когда будет поздно.

Нет у меня таких лиц!

Одного подлеца выявили, расстреляли, не дожидаясь вашего совета.

Другой подлец, может быть слышали, полковник Баранов, сам застрелился.

Насчёт "рано или поздно"...

Так мы, в последнее время слишком часто и слишком рано начинали думать, что человек не внушает доверия.

А потом слишком поздно спохватывались, что он всё-таки внушает его.

Тогда у меня всё.

В моей эмке есть два свободных места, могу предложить вам.

Товарищи бойцы и командиры!

17-я танковая бригада не забудет ваш подвиг!

И наше братство в ночном бою отметки 211, где мы подали друг другу руку боевой дружбы!

А наш разведбат всегда будет гордиться, что вы вышли к своим на их боевом участке!

Салют в честь боевой дружбы!

Смерть фашистским оккупантам!

Товарищи бойцы и командиры,176-й стрелковой дивизии!

В честь боевой дружбы - салют!

Эх! И как это ваше командование согласилось оружие сдать?

О! Я б вами командовал - ни в жизнь бы не согласился отдать.

Ведь мы же сами эту трофею у фрицев забирали.

У кого, у кого? - У фрицев!

Фашистов теперь так зовём - фрицы.

Не слыхали там, в окружении то? - Нет, не слыхали.

Значит, совсем оторвались от мира. - Это точно, оторвались от мира.

Вот меня, например, взять. Я уж почти три месяца за баранку не держался.

Э, милый, мало кто за что по 3 месяца или больше того, не держался.

И ничего, терпим.

Едем и не жалуемся, а он за баранку слёзы льёт.

Может быть, наши возвращаются.

А вот сейчас и увидим.

Присядь.

Теперь если и сбросят, то мимо. - Могут вернуться, если заметят.

Подождём ещё минутки три - четыре.

Три - четыре...

Бывало, в окружении часами лежишь на земле, пока немцы идут по шоссе.

Тишина такая... что дыхание слышно.

Да, мне это знакомо.

Я тоже отходил с остатками своего отряда из под Ломжи.

Из под Ломжи? - Да.

Почему вы, пограничник, в особом отделе?

А где они теперь, границы?

Я рад, что вы перестали обижаться.

Честно говоря, мне самому эта история с оружием не по душе.

По машинам!

Знаете что, я вас покину.

Поеду на грузовике в центре колонны.

Полковой комиссар впереди, вы позади, а я в центре. Так будет лучше.

Товарища доктора оставляю на ваше попечение.

Хорышев, я с вами!

Никто из них не знал, что уже несколько часов тому назад, немецкие танковые корпуса прорвали Западный фронт и давя наши армейские тылы, развивают прорыв на десятки километров в глубину.