Идиот (1958)

А женились бы на такой женщине, князь?

Я не могу жениться, я не здоров.

А Рогожин?

Рогожин женился бы, как вы думаете?

Да, что ж, жениться, я думаю, женился бы, а через неделю, пожалуй, зарезал бы ее.

Что с вами?

Ваше сиятельство, ее превосходительство просит вас пожаловать в гостиную.

Нет-нет-нет, вы только посмотрите на него, он почти, как ребенок.

С ним же надо в жмурки играть, впрочем, образован, воспитан, но немного, кажется, простоват.

Я б вас просил, душа моя, покормить его и проэкзаменовать.

Проэкзаменовать?

Ах, мой друг, ну не придавай такого смыслу.

Ну, вот он и сам.

Вот-с, рекомендую, князь Мышкин, однофамилец, может быть, даже родственник.

Примите и обласкайте.

А я, извините, опоздал, спешу.

Да, Аглая, дайте ему ваш альбом, пусть он вам напишет.

Какой он каллиграф, прямо на редкость.

Он у меня так расчеркнулся со старинным почерком...

Талант, талант. Ну, до свидания.

Иван Федорович. Иван Федорович! Куда же вы?

Я к графу. Графу! Князь, до свидания.

Знаю я, к какому он графу.

Ну, что там? Какой Игумин?

Игумин Пафнутий.

Пафнутий? Это интересно.

Ну, что же он?

Мама.

Не мешайте, сударыня.

Князь, садитесь сюда, в это кресло.

И рассказывайте.

Какой Игумин?

Игумин Пафнутий...

Жил в четырнадцатом столетии, правил...

Был известен святой жизнью, ездил в орду.

В орду?

Ну, да, в татарскую орду.

Угу.

И подписался там под одной грамотой.

Я видел снимок с этой подписи, мне очень почерк понравился, я его заучил.

Садитесь, князь, вот сюда, к камину и рассказывайте. Мне нравится, как вы рассказываете.

А, может, вы вспомните что-нибудь поинтереснее Пафнутия.

Начинайте. Начинайте, князь, начинайте.

А ведь это очень странно.

Я бы так ничего не рассказала.

Что ж тут странного, я не понимаю.

Язык есть, отчего не рассказать? Ну, начинайте.

Но я, право, не знаю, о чем.

Вы умеете быть счастливым?

Да.

Как же, расскажите, князь.

Расскажите. Расскажите.

Это очень интересно. Расскажите, князь.

Хорошо, я вам расскажу.

Ее звали Мари.

Она была из той деревни, где я жил.

О, если б вы знали, какое это было несчастное создание.

Слабая, худенькая, больная девушка.

Она работала подевно по домам, мыла полы, убирала скот, стирала белье.

Однажды один проезжий французский конник соблазнил ее и увез с собой, а через неделю где-то на дороге бросил одну и уехал.

Обратно Мари вернулась вся в лохмотьях, ноги ее были в ранах, руки опухли и растрескались.

Она, впрочем, и раньше была собою не хороша.

Глаза только были тихие, добрые, невинные, но когда она вернулась больная, истерзанная, то никакого к ней сострадания не было ни в ком.

Ах, какие на этом свете жестокие люди.

Когда Мари вернулась в деревню, то все побежали на нее смотреть, бежали старики, женщины, девушки, и даже дети.

А Мари голодная, оборванная, лежала у входа в избу ее матери и горько плакала.

А люди глядели на нее, как на гадину, молодые смеялись, старики осуждали, женщины бранили и презирали, а мать... мать ее сидела на пороге, кивала головой и одобряла всё это.

Простите, что я так долго говорил про свои чувства.

Я понимаю, что это стыдно.

Но когда я вошел сюда, и увидел ваши лица, у меня в первый раз за всё это время стало легко и радостно на душе.

А какие же у нас.... такие лица, князь?

Извольте, я скажу.

У вас, Аделаида Ивановна, лицо, как у доброй сестры, кроме того, что вы хороши собой, вы умеете просто и весело подойти к человеку, и узнать его сердце.

У вас, Александра Ивановна, очень милое, прекрасное лицо, но есть в нем какая-то тайная грусть.

И хоть душа ваша и добрейшая, но вы не веселы.

А про ваше лицо, Елизавета Прокофьевна, я могу сказать только одно, вы ребенок, совершенный ребенок.

Во всем хорошем, и во всем дурном.

Браво, браво, князь, вы угадали!

Я действительно ребенок, и ваш характер считаю совершенно сходным с моим.