Одержимость (Whiplash, 2013)

Не понимаю, зачем вы это делаете? - Я тебя умоляю, только не сейчас.

Я могу сыграть, честно! - Не сейчас!!!

Если так приспичило тебе – играй.

Ну что, буду выкладываться дальше.

И поэтому нам лучше не встречаться.

Я много об этом думал.

И мне кажется, будет вот как.

Я буду добиваться своей цели, и это будет отнимать у меня всё больше и больше времени.

И я не смогу часто с тобою видеться.

А когда мы будем видеться, я буду думать о барабанах.

Я буду думать о джазе, о нотах и так далее.

И вскоре ты начнёшь раздражаться.

Начнёшь просить, чтоб я поменьше репетировал, почаще был с тобой, а то ты словно брошенная.

А я не смогу этого сделать.

И потом уже я начну раздражаться за то, что ты меня об этом просишь.

Мы будем бесить друг друга, и всё это будет...

Это будет ужасно.

Поэтому мне кажется, что лучше расстаться сразу.

Я хочу быть крутым.

А ты не крут?

Хочу стать одним из великих.

А я тебе, видимо, помешаю?

Да.

Ты знаешь, что я тебе помешаю, ты знаешь это заранее?

Да.

И мы перестанем видеться.

Да.

А при встрече ты будешь обращаться со мной как с дерьмом, потому что я не знаю, чего хочу, а у тебя есть судьба, и ты станешь знаменит, а про меня все забудут?

И поэтому ты не сможешь уделять мне своё время: тебе надо стремиться к высшей цели?

Я о том и говорю. - Да что с тобой такое?

Ты прав, лучше не встречаться.

Не надо, спасибо.

Твою мать!

Сука ты, говнюк!

На тебе, тварь!

Пошёл ты, сволочь!

На тебе!

Да, у нас новый музыкант, Райан Коннолли.

Да, простите.

Отложите инструменты на минуту.

И просто послушайте.

Шесть лет назад я услышал одного парня, он репетировал один.

Он только перешёл на второй курс и возлагал большие надежды на Шеффер.

Как и вы, ребята.

Но на самом деле, он и в начале-то едва пробился и боролся за каждый шаг.

На факультете ему говорили: «может быть, это не для тебя?».

Они не видели того, что видел я.

В этом испуганном, худом парнишке, проклинающем себя за то, что играет не так, как надо.

Я увидел в нём какой-то драйв и взял его в оркестр, а после выпуска Марсалис взял его третьей трубой в Линкольн-Центр.

Год спустя он был первой трубой.

Это его вы сейчас слушаете.

Его звали Шон Кейси.

Утром я узнал, что Шона вчера не стало.

Автокатастрофа.

И я хотел, чтобы вы все знали: он был прекрасный музыкант.

Я хотел, чтобы вы знали.

Извините.

Ладно.

За работу, да? Сыграем.

«Караван», со сто пятого такта.