Если верить Лопотухину (1983)
Все цитаты, стр. 12
Как я мог ее видеть? Где?
Как же ты ее не видел, если ты вон там стоял, а тут она? Я стоял?
Ты. Один? Нет. Не один. А с кем?
С кем всегда. С Иван Степановичем и Степан Ивановичем.
Ну хорошо, а они что-нибудь видели? Кто?
Да Иванович со Степановичем.
Ну откуда ж я знаю. Это ж не я, а ты с ними стоял.
Это не я сказанул, это ты сказанул. Кому?
И про тарелку, как ты ее видел. Я видел?
Да ну, не может быть, что ты.
Как же не может быть, если Шафиров говорит что ты ему все подтвердил?
Весь мой рассказ, слово в слово, да еще с подробностями.
Темнишь ты что-то, дядя Коля.
Не знаю. Темнишь, значит надо.
А родители-то где? Родители? Да на работе.
Да ты садись пока, сейчас я чай принесу.
Это что, родственник твой? Да нет, что ты.
А чего же он язык высунул, физик твой?
Ну-ка, давай-ка, дядя Коля, мы сейчас с тобой попируем.
Говорят утоляет жажду. Бери баранки.
Ты, это самое, спасибо тебе.
Не сердись, не расстраивайся. Может я правда ее видел.
Да эту самую тарелку твою. Может правда видел, а потом забыл.
А очень просто - забыл и все. И ты забудь.
Это почему это я забыть должен?
А ты что, сам не понимаешь? Не понимаю.
Да ты ж на Юру посмотри. На какого еще Юру?
Совсем зашился мужик, заговариваться начал.
Тоже вот, про тарелки рассказывает.
Гильгамеша читает. Какое описание?
Да ты видел когда-нибудь, чтобы директор школы
Ну, предположим не видел.
И вот я не видел, а Юра читает.
А кто виноват? Кто? Довел его кто?
А ведь Юра свой парень. Хороший мужик. Во!
Помнишь как он за тебя кинулся заступаться?
Макаренко, кричит, потом этот самый...
Сухомлинский. Сухомлинский, точно.
А вот то! Ты, Вася, закон жизни знаешь?
Какой закон? Главный. Ты - мне, я - тебе.
Да если Юра к тебе со всей душой, значит и ты обязан ему одолжение сделать. А как же иначе?
Что-то не понимаю я, дядя Коля, куда ты клонишь.
Это какое одолжение я ему должен сделать?
Да выйди ты к ребятам и скажи, так мол и так, мужики, обманул я вас, извините.
Не было никакой тарелки. Выдумал я все от начала и до конца когда на контрольную опаздывал.
А если я никого не обманул? Если я не выдумал?
Да какая разница? Выдумал, не выдумал.
Скажи, что выдумал и дело с концом.
Зато двойки в четверти как ни бывало.
А как же? Это что ж ты думаешь? Да.
Из-за какой-то паршивой двойки я на такое пойти должен?
А ты! А ты не горячись! Не горячись, отец.
Не ты первый, не ты последний.
Ты помнишь этого чудака, который про вращение Земли кричал. Помнишь?
Какого чудака? Галилей что ли?
Во его! Не дурней же тебя мужик был.
Все говорят, Солнце вокруг Земли ходят, а он нет заладил свое - нет, это Земля крутится.
И хоть ты ему кол на голове теши, а он свое. А потом что?
Что потом? А потом... Ну, что?
А потом вызвали куда надо и попросили по-хорошему.
А он говорит - все, пошутил я ребята, пошутил, пошутил я.
Не правда! Он сказал - а все-таки она вертится!
Да брось, старик, кому это он сказал? Тебе что ли?
Вообще сказал, а все-таки она вертится.
Ну да, а ты поверил. Поверил, да, что Земля вертится?
Да черт с ней, с Землей, пусть вертится.
Я спрашиваю, ты что, поверил, что он это сказал?
Конечно сказал. Да ни черта он не сказал!
Промолчал себе в тряпочку.
Это уже потом, дружки его, какой-нибудь Степаныч с Ивановичем придумали всё это.
Что? Что? Что придумали-то?
Вот, говорит, какой молодец наш Галилюша.
Сначала, говорит, пошутил, а потом - шиш вам.
Но меня на это повидло не купишь, Вася.
А Джордано Бруно? Что Джордано Бруно?
А ничего. Его на костре сожгли. А он все равно...
Так значит ты хочешь чтобы тебя тоже сожгли на костре?
Да? А не сожгут. Не те времена.
А вот на счет этого не беспокойся.
Надо будет - сожгут. Как миленького сожгут.
Ишь ты какой - пускай жгут!
Нет, Вася. Я вот что тебе хочу сказать.
Уж лучше какой-никакой Галилей, чем сам понимаешь.
Какой Джордано Бруно. Для кого лучше-то?
А вообще ты чего разорался-то?
Джордано Бруно, Джордано Бруно.
В греческом зале, в греческом зале.
Ты, между прочим, себя с этим Бруно не равняй.
Он, между прочим в школу, в школе не опаздывал, а ты опаздываешь и систематически!
А у меня уважительная причина - я сова!
И контрольную по математике не срывал.
И над молодыми учительницами не измывался.
И двойки ему в четверти, кстати, тоже не ставили.
